Однажды в Курортном районе
Будущий агент 007 зашагнул в Россию на плечах советского пограничника
И носило меня, как осенний листок,
Я менял города, я менял имена.
Пропитался я пылью заморских дорог,
Где не пахли цветы, не блестела луна...
(из песни Евг.Аграновича «Я в весеннем лесу... »)
Я менял города, я менял имена.
Пропитался я пылью заморских дорог,
Где не пахли цветы, не блестела луна...
(из песни Евг.Аграновича «Я в весеннем лесу... »)
Это случилось в те незапамятные времена, когда река Сестра (фин. Rajajoki) выполняла функцию естественной государственной границы между РСФСР и обретшей независимость Финляндией. Поздним вечером 28 сентября 1925 года, рядом с приграничным селением Ванха Алакюля завязалась перестрелка. Встревоженных местных жителей поспешили успокоить – ничего серьезного, просто парочка контрабандистов пыталась уйти через Сестру в Суоми, но бдительные погранцы пресекли эту попытку, убив одного и задержав другого. Как бы типичная прикордонная история. Да не совсем.
Мы с тобой два берега, у одной реки
По длине река Сестра идентична Неве (74 км), но по ширине – невеличка, на всем протяжении от 10 до 20 метров, не более. Так что звуки перестрелки, раскатившиеся в ночи, ожидавшие на противоположном берегу слышали отчетливо. Там, на финской стороне знали, что двое прорывающихся за кордон никакие не контрабандисты: первый – это британский подданный, нелегально прибывший в страну Советов, второй – коррумпированный советский пограничник, исполнявший функции проводника через границу.
У не дождавшихся людей на финском берегу имелись свои люди на берегу советском. Через них удалось разузнать некоторые подробности. В частности, выяснить, что в ночной перестрелке убили англичанина, а задержали красного командира Тойво Вяхя, которого не шлепнули на месте, как предателя, лишь потому, что перед расстрелом его требовалось обстоятельно допросить в ленинградском ОГПУ. По итогам мини-расследования эпизод на границе сочли форс-мажором с двумя трагическими последствиями: потерей человека, считавшегося неуловимым профессионалом, и потерей доселе абсолютно надежного окна на границе.
Пока на Той стороне кручинились и пили за упокой, на Этой «убитый» англичанин бодрствовал в одиночной камере на Лубянке. А красный командир Вяхя действительно сидел в Ленинграде – только не в гэпеушном кабинете на Гороховой, 2, а в роскошном номере гостиницы «Европейская», и готовил дырочку для ордена.
Раскрываем интригу: случившийся 95 лет назад практически на территории нынешнего Курортного района Петербурга пограничный инцидент на поверку оказался театрализованной постановкой чекистов. Она же – яркое завершение одного из ключевых этапов многоходовой операции «Трест», целью которого являлась поимка британского шпиона Сиднея Рейли, заочно приговоренного к расстрелу еще в 1918 году.
Словом, схлопнул Трест злодея. А уж как изящно!
У не дождавшихся людей на финском берегу имелись свои люди на берегу советском. Через них удалось разузнать некоторые подробности. В частности, выяснить, что в ночной перестрелке убили англичанина, а задержали красного командира Тойво Вяхя, которого не шлепнули на месте, как предателя, лишь потому, что перед расстрелом его требовалось обстоятельно допросить в ленинградском ОГПУ. По итогам мини-расследования эпизод на границе сочли форс-мажором с двумя трагическими последствиями: потерей человека, считавшегося неуловимым профессионалом, и потерей доселе абсолютно надежного окна на границе.
Пока на Той стороне кручинились и пили за упокой, на Этой «убитый» англичанин бодрствовал в одиночной камере на Лубянке. А красный командир Вяхя действительно сидел в Ленинграде – только не в гэпеушном кабинете на Гороховой, 2, а в роскошном номере гостиницы «Европейская», и готовил дырочку для ордена.
Раскрываем интригу: случившийся 95 лет назад практически на территории нынешнего Курортного района Петербурга пограничный инцидент на поверку оказался театрализованной постановкой чекистов. Она же – яркое завершение одного из ключевых этапов многоходовой операции «Трест», целью которого являлась поимка британского шпиона Сиднея Рейли, заочно приговоренного к расстрелу еще в 1918 году.
Словом, схлопнул Трест злодея. А уж как изящно!
Северный берег Финского залива. Фрагмент дореволюционной карты. (ист. – предоставлен петербургским краеведом Дм. Горячевым)
Красный праведник
Часть 1-я
В биографический сборник «100 замечательных финнов», опубликованный Обществом финской литературы в марте 2004 года на русском языке, Тойво Вяхя не попал. В отличие, к примеру, от Эйно Рахья – большевика, телохранителя Ленина и непримиримого борца с белофиннами. Между тем товарищ Вяхя – человек, если и не вполне замечательный, интересный уж точно.
Родившийся в 1901 году в Гельсингфорсе (Хельсинки) Тойво Юхонпойка Вяхя перебрался в Петроград незадолго до революции, гастарбайтером. Великую Октябрьскую принял с юношеским задором. А когда 27 января 1918 года на башне Народного дома Гельсингфорса водрузили красный флаг, как символ провозглашения Финляндской Социалистической Рабочей Республики, примкнул к своим красным соплеменникам и отправился зачищать родину от буржуев. В те дни финским красным активно помогали товарищи из советской России, и, казалось, полная советизация Суоми – лишь вопрос времени.
Как известно – не получилось. Уже 15 мая белофинны под предводительством генерала от кавалерии Маннергейма овладели последней цитаделью финнов красных – фортом Ино, после чего лидеры революционного правительства Финляндии и около 15 тысяч штыков финской Красной Гвардии бежали в Россию. Так Вяхя снова оказался в Петрограде, где записался на организованные вышепомянутым Рахьей командирские курсы для финнов.
Будучи курсантом, всего за пару лет Тойво Вяхя успел повоевать добровольцем против Колчака в Сибири (август 1919), вступить в партию (понятно какую), поучаствовать в подавлении Кронштадтского мятежа (март 1921) и сходить в знаменитый лыжный поход Тойво Антикайнена (январь 1922). На последнем эпизоде задержимся чуть подробнее.
Далеко не каждый советский школьник, но безусловно каждый школьник в Карельской АССР знал историю о том, как в начале 1920-х на землю Карелии вторглись белофинские лахтари (lahtari, «мясник»), беспощадно грабившие и убивавшие местное население. Разгромить этих упырей отправился отряд красных финнов (200 стрелков-лыжников), предводимый 24-летним командиром Тойво Антикайненом. Этот, позднее получивший известность по обе стороны госграницы 920-километровый рейд, стал частью боевых действий Красной армии по подавлению т. н. Карельского восстания. 20 января отряд Антикайнена захватил вражеский лагерь и обоз в Кимасозере, что, собственно, и привело к подавлению восстания.
Родившийся в 1901 году в Гельсингфорсе (Хельсинки) Тойво Юхонпойка Вяхя перебрался в Петроград незадолго до революции, гастарбайтером. Великую Октябрьскую принял с юношеским задором. А когда 27 января 1918 года на башне Народного дома Гельсингфорса водрузили красный флаг, как символ провозглашения Финляндской Социалистической Рабочей Республики, примкнул к своим красным соплеменникам и отправился зачищать родину от буржуев. В те дни финским красным активно помогали товарищи из советской России, и, казалось, полная советизация Суоми – лишь вопрос времени.
Как известно – не получилось. Уже 15 мая белофинны под предводительством генерала от кавалерии Маннергейма овладели последней цитаделью финнов красных – фортом Ино, после чего лидеры революционного правительства Финляндии и около 15 тысяч штыков финской Красной Гвардии бежали в Россию. Так Вяхя снова оказался в Петрограде, где записался на организованные вышепомянутым Рахьей командирские курсы для финнов.
Будучи курсантом, всего за пару лет Тойво Вяхя успел повоевать добровольцем против Колчака в Сибири (август 1919), вступить в партию (понятно какую), поучаствовать в подавлении Кронштадтского мятежа (март 1921) и сходить в знаменитый лыжный поход Тойво Антикайнена (январь 1922). На последнем эпизоде задержимся чуть подробнее.
Далеко не каждый советский школьник, но безусловно каждый школьник в Карельской АССР знал историю о том, как в начале 1920-х на землю Карелии вторглись белофинские лахтари (lahtari, «мясник»), беспощадно грабившие и убивавшие местное население. Разгромить этих упырей отправился отряд красных финнов (200 стрелков-лыжников), предводимый 24-летним командиром Тойво Антикайненом. Этот, позднее получивший известность по обе стороны госграницы 920-километровый рейд, стал частью боевых действий Красной армии по подавлению т. н. Карельского восстания. 20 января отряд Антикайнена захватил вражеский лагерь и обоз в Кимасозере, что, собственно, и привело к подавлению восстания.
Вспоминает Тойво Вяхя: «Используя почти полное отсутствие в Карелии советских войск, белые финны и с ними карельские кулаки, лавочники, барышники и пройдохи всех мастей, в свое время сбежавшие в Финляндию и там обученные приемам истребления людей, быстро захватили большую часть северной и ряд волостей в средней Карелии. В южные районы они на этот раз не врывались. Там рядом Петроград и советские войска — страшно! Вторглись белофинны под флагом освободителей и по мере сил «освобождали» карельские деревушки от жалких остатков скота, случайно сохранившегося, от беличьих шкур и редких золотых пятерок, укрытых старухами в тайниках. «Освобождали» немало карел от самой жизни. Словом, бандиты наносили и без того многострадальной Карелии тяжелые раны. Надо было бить их и гнать вон с карельской земли немедля...» (1)*
* См.список цитируемых источников в конце текста
* См.список цитируемых источников в конце текста
Фрагмент былины П.И. Рябинина-Андреева «Про Тойво Антикайнена» (1926). Рисунок – Елизаветы Васениной-Прохоровой. (ист. – ТО «Красный матрос»)
Объективности ради заметим, что для школьников Финляндии, изучающих историю в своих, в финских школах, «лыжники Антикайнена» – это отмороженные, в обоих смыслах, террористы. Далее приведем пару цитат из документального романа «Красный квадрат», написанного по рассказам очевидцев тех событий и опубликованного в карельском финноязычном журнале «Carelia» в 2013 году:
«Стали доходить слухи из захваченных и сожженных «красными» деревень. Пленных они не брали. Всех мужиков с оружием и хозяев, в домах которых находили винтовки или дробовики, они убивали. Так же «красные» поступали и со своими ранеными – их не забирали с собой, не оставляли в деревнях, а кончали как загнанных лошадей… «Красные финны»… уничтожили девять патрулей и сожгли семь деревень. В Кимасозере, оказавшись у здания бывшей школы, где находились госпиталь и штаб, они расстреливали из пулеметов медперсонал и раненых...»;
«Пленным приказали усесться на землю. Человек в буденновке, очевидно, командир, зашел сзади, достал из кобуры маузер и поочередно выстрелил каждому в затылок. Пленные рухнули лицом на снег. Остался только один, Марьониеми. Красные почему-то сохранили ему жизнь, только связали руки и ноги за спиной так, что руки касались пяток». Анти Марьониеми был 17-летним пацаном, финским добровольцем. <...> Во дворе школы горел большой костер, по краям которого в землю были воткнута пара березовых рогатин… Двое «красных» пропустили крепкую палку между связанными руками и ногами Марьониеми и подняли пленника над костром. Тот закричал от ужаса, волосы его тотчас вспыхнули, одежда задымилась. Человек в буденовке что-то прокричал, но его слова потонули в реве Марьониеми…». (2)
«Пленным приказали усесться на землю. Человек в буденновке, очевидно, командир, зашел сзади, достал из кобуры маузер и поочередно выстрелил каждому в затылок. Пленные рухнули лицом на снег. Остался только один, Марьониеми. Красные почему-то сохранили ему жизнь, только связали руки и ноги за спиной так, что руки касались пяток». Анти Марьониеми был 17-летним пацаном, финским добровольцем. <...> Во дворе школы горел большой костер, по краям которого в землю были воткнута пара березовых рогатин… Двое «красных» пропустили крепкую палку между связанными руками и ногами Марьониеми и подняли пленника над костром. Тот закричал от ужаса, волосы его тотчас вспыхнули, одежда задымилась. Человек в буденовке что-то прокричал, но его слова потонули в реве Марьониеми…». (2)
Когда вопли 17-летнего финского парня утомили «человека в буденовке» (а это был Антикайнен), по его приказу несчастному перерезали горло. Перерезал 20-летний финский парень Тойво Вяхя, в чем полвека спустя неохотно признается в своих воспоминаниях. Дескать, было дело, резал. Этому, а заодно и еще двум пленным.
Рассказывает доктор исторических наук, профессор Юрий Килин: «Удивляться поджариванию на костре противника во время гражданской войны может только современный человек. Задокументированного доказательства этого факта, кстати, нет. Зато есть доказательства, в том числе и фотографии зверств «красных» финнов в отношении «белых» и наоборот во время гражданской войны в Финляндии в 1918 году и затем в войнах 1939-1944 годов. На их фоне Антикайнен кажется едва ли не пай-мальчиком, говорю это как военный историк». (2)
«Весь мир насилья мы разрушим до основанья...» – эпическая, и очень архаическая по сути, модель. Тот мир не имеет права на существование. От него не должно остаться ничего. Все чужое уничтожается и запрещается. В таком подходе и Антикайнен, и Вяхя – не классические злодеи, просто самой моделью в них заложено «мочить» всех чужаков не из их мира.
У классика русской литературы Владимира Короленко есть рассказ. В нем встретившийся писателю старый уральский казак вспоминает о том, как они совершали набеги на киргизские аулы. Рассказывает: обернем, мол, юрту, и ребятишки так и посыпятся, как горох. И чего вы с ними потом? Дык, кого головенкой об котел, кого — на пику... Вот это и есть эпос. Он страшен. Жесток. И дальше у Короленко про этого старика-казака очень мощно и точно сказано: «При этом — глаза праведника».
И это – тоже штришок к личности Тойво Вяхя.
Он свято верил в красное правое дело и в определенном смысле тоже был… праведником.
Неудивительно, что молодому человеку с таким мощным бэкграундом вскоре доверили чрезвычайно ответственную роль в сверхсекретной операции.
У классика русской литературы Владимира Короленко есть рассказ. В нем встретившийся писателю старый уральский казак вспоминает о том, как они совершали набеги на киргизские аулы. Рассказывает: обернем, мол, юрту, и ребятишки так и посыпятся, как горох. И чего вы с ними потом? Дык, кого головенкой об котел, кого — на пику... Вот это и есть эпос. Он страшен. Жесток. И дальше у Короленко про этого старика-казака очень мощно и точно сказано: «При этом — глаза праведника».
И это – тоже штришок к личности Тойво Вяхя.
Он свято верил в красное правое дело и в определенном смысле тоже был… праведником.
Неудивительно, что молодому человеку с таким мощным бэкграундом вскоре доверили чрезвычайно ответственную роль в сверхсекретной операции.
Из письма Тойво Вяхя писателю Константину Симонову (1960-е):
«Я, член партии с 18-летнего возраста, причастен к деяниям моей эпохи, каким бы знаком - плюсом или минусом - они не оценивались. Значит, не судья я и не обвинитель. Едва ли гожусь и в свидетели, ибо я соучастник». (14)
«Я, член партии с 18-летнего возраста, причастен к деяниям моей эпохи, каким бы знаком - плюсом или минусом - они не оценивались. Значит, не судья я и не обвинитель. Едва ли гожусь и в свидетели, ибо я соучастник». (14)
Тот, кто нам мешает, тот нам и поможет
О чекистской операции «Трест» написаны груды литературы. И документальной, и художественной. Так что за обстоятельными подробностями – туда. В случае, если читать лень, можно посмотреть одноименный советский телесериал (1967). Фильм очень достойный, с блестящим актерским составом и достаточно правдоподобный, пускай и с легкой поправкой на тогдашнюю идеологию.
Если в одном предложении, можно сказать так: «В ходе операции «Трест» были созданы ложные контрреволюционные подпольные организации, имевшие целью, в том числе, заманить в СССР наиболее активных деятелей антисоветской эмиграции, а также крупных агентов западных спецслужб, и нейтрализовать их». А если в нескольких, то процитируем официальную информацию с официального сайта Службы Внешней Разведки:
Если в одном предложении, можно сказать так: «В ходе операции «Трест» были созданы ложные контрреволюционные подпольные организации, имевшие целью, в том числе, заманить в СССР наиболее активных деятелей антисоветской эмиграции, а также крупных агентов западных спецслужб, и нейтрализовать их». А если в нескольких, то процитируем официальную информацию с официального сайта Службы Внешней Разведки:
«Одна из центральных разработок КРО (контрразведывательный отдел – И.Ш.) — операция "Трест", которая велась шесть лет. Началась она 6 ноября 1922 г. Основная задача "Треста" заключалась в удержании зарубежных монархических организаций от активной подрывной деятельности на территории СССР и особенно от совершения террористических актов. Эта операция была совместно разработана начальником КРО (Артузов Артур Христианович – И.Ш.) и генерал-лейтенантом Владимиром Федоровичем Джунковским. В свое время Джунковский был шефом Отдельного корпуса жандармов. Человек очень честный и глубоко порядочный, возмущенный пьяными оргиями Распутина, доложил о них царю, за что, по настоянию царицы, был отстранен от должности, отправлен на фронт командовать дивизией. В годы Советской власти председатель ВЧК Ф.Э. Дзержинский уговорил Джунковского стать своим консультантом.
Владимир Федорович убедил чекистов, что не следует гоняться за отдельными террористами и контрреволюционерами, так как это не принесет ожидаемых результатов, лучше создать легендированные организации, членами которых якобы являются лица, хорошо известные белому движению. Так появилась "Монархическая организация Центральной России" (МОЦР), которая использовалась чекистами для оперативной игры с "Высшим монархическим советом". Артузов и Джунковский вводили в игру все новые лица, а главное — создавали иллюзию прочности позиций подполья, которое якобы готовило переворот в нашей стране...» (4)
Владимир Федорович убедил чекистов, что не следует гоняться за отдельными террористами и контрреволюционерами, так как это не принесет ожидаемых результатов, лучше создать легендированные организации, членами которых якобы являются лица, хорошо известные белому движению. Так появилась "Монархическая организация Центральной России" (МОЦР), которая использовалась чекистами для оперативной игры с "Высшим монархическим советом". Артузов и Джунковский вводили в игру все новые лица, а главное — создавали иллюзию прочности позиций подполья, которое якобы готовило переворот в нашей стране...» (4)
Слева - будущий консультант ВЧК, а пока еще московский губернатор, генерал-майор Владимир Федорович Джунковский. Фото 1911 года. Ист. – mccvu.ru. Справа - Артур Христианович Артузов (Фраучи). С июле 1922 года начальник новосозданного Контрразведывательного отдела (КРО) Секретно-оперативного управления ГПУ/ОГПУ. Ист. – nepravilnye-glagoly.ru.
Бывает, что даже и официальный сайт СВР ошибается: на самом деле операция «Трест» началась годом ранее, в ноябре 1921 года. Да, а почему, собственно, «Трест»? Наверное, потому, что в то время вовсю цвел и колосился НЭП, и вся советская страна — от тайги до Британских морей – была покрыта сетью торгсинов, артелей, синдикатов, трестов, товариществ и прочая. Так что название вполне себе в духе времени, будничное и неброское.
В какой-то момент разработчикам операции «Трест» понадобилось создать новое «окно» – контролируемое ОГПУ место нелегального перехода границы, по которому беспрепятственно, туда-сюда, могли бы перемещаться люди, в которых заинтересован «Трест». Неплохим вариантом сочли местность в районе селения Ванха Алакюля (в перевод с финск. «старая нижняя деревня»; около четырех десятков дворов), жители которого еще при царском режиме подрабатывали контрабандой, пробираясь на ту сторону, в обход таможни, тайными лестными тропами и бродами реки Сестры. Так возникло знаменитое «Раяйокское окно», через которое впоследствии кто только не хаживал!
Однако у каждого подобного окна должен иметься хозяин, смотрящий… Называйте как хотите.
В какой-то момент разработчикам операции «Трест» понадобилось создать новое «окно» – контролируемое ОГПУ место нелегального перехода границы, по которому беспрепятственно, туда-сюда, могли бы перемещаться люди, в которых заинтересован «Трест». Неплохим вариантом сочли местность в районе селения Ванха Алакюля (в перевод с финск. «старая нижняя деревня»; около четырех десятков дворов), жители которого еще при царском режиме подрабатывали контрабандой, пробираясь на ту сторону, в обход таможни, тайными лестными тропами и бродами реки Сестры. Так возникло знаменитое «Раяйокское окно», через которое впоследствии кто только не хаживал!
Однако у каждого подобного окна должен иметься хозяин, смотрящий… Называйте как хотите.
Партия сказала: надо! Краском ответил: есть!
Вынужденно отвлекаясь на борьбу с контрой и на подавление мятежей, Тойво Вяхя окончил Петроградскую школу красных командиров лишь к весне 1923 года. И уже в марте прибыл к месту прохождения службы – на 13-й пограничный кордон (с 1924 года – застава). Сначала помощником командира, а затем командиром.
Управление 13-го погранкордона располагалось в Ванха Алакюле, на втором этаже центрового поселкового особняка. На первом – магазин сельхозкооперации и изба-читальня. Так что, все удобства – в шаговой доступности. Но вот сам кордон – не подарочек: до Питера менее сорока километров, а до его оживленных пригородов (Левашово, Парголово) неполных двадцать. И все лесными массивами. Упустишь непосредственный переход нарушителя — считай, потерял.
Управление 13-го погранкордона располагалось в Ванха Алакюле, на втором этаже центрового поселкового особняка. На первом – магазин сельхозкооперации и изба-читальня. Так что, все удобства – в шаговой доступности. Но вот сам кордон – не подарочек: до Питера менее сорока километров, а до его оживленных пригородов (Левашово, Парголово) неполных двадцать. И все лесными массивами. Упустишь непосредственный переход нарушителя — считай, потерял.
Вспоминает Тойво Вяхя: «Пограничной службы тогда толком, пожалуй, никто не знал. Искали, учились. <...> Сигнальных приспособлений и контрольных полос на границе не было, да и проложить эти полосы мы не могли: вся земля, кроме узкого четырехметрового бечевника вдоль пограничной реки, находилась в частном пользовании. Но выход нашли. Тщательно изучили и запомнили каждый метр береговой полосы, а в лесных массивах стебельки травинок связывали друг с другом. И так на протяжении многих сотен метров, местами по два-три ряда. Получалась совсем неплохая контрольная полоса!..» (1)
Теперь трудно сказать – распахивали чекисты «Раяйокское окно» уже с прицелом на проверенного в боях финского пограничника, или же просто звезды сошлись так, что на 13-м кордоне появилась достойная, подходящая координаторам операции «Трест» кандидатура. Так или иначе, но в апреле 1924 года Тойво Вяху официиально отзывают в Ленинград, на курсы повышения квалификации. И в один из этих учебных дней он получает приглашение в кабинет Мессинга. Нет-нет, не того, который артист, экстрасенс и «чтец мыслей», а председателя ПетроЧК- ПП ОГПУ по Ленинградскому округу Станислава Адамовича Мессинга.
Под занавес обстоятельной ознакомительной беседы Мессинг, не посвящая собеседника в детали операции «Трест», огорошил – ОГПУ планирует использовать начальника погранзаставы №13 в качестве… предателя. Подобная перспектива идейного красного командира, понятное дело, не прельщала. Но из уст Мессинга прозвучало не предложение – приказ. Так Тойво Вяхя сделался смотрителем «Раяйокского окна».
Для начала он довольно быстро установил контакт с контрабандистами с той стороны. Здесь помогли финское происхождение, плюс удачно подобранная маска: беспринципный, жадный до денег холоп в душе, лишь волею случая оказавшийся на посту начальника погранзаставы, и мечтающий в будущем соскочить на историческую родину. Словом, финны повелись, и Вяхя взялся со всем прилежанием сбывать поставляемый ему контрабандный товар. Причем от причитающихся комиссионных наличных отказался. Настоял, чтобы на его имя открыли банковский счет в Финляндии, подтвердив тем самым серьезность намерений в части планируемого рывка за кордон.
Под занавес обстоятельной ознакомительной беседы Мессинг, не посвящая собеседника в детали операции «Трест», огорошил – ОГПУ планирует использовать начальника погранзаставы №13 в качестве… предателя. Подобная перспектива идейного красного командира, понятное дело, не прельщала. Но из уст Мессинга прозвучало не предложение – приказ. Так Тойво Вяхя сделался смотрителем «Раяйокского окна».
Для начала он довольно быстро установил контакт с контрабандистами с той стороны. Здесь помогли финское происхождение, плюс удачно подобранная маска: беспринципный, жадный до денег холоп в душе, лишь волею случая оказавшийся на посту начальника погранзаставы, и мечтающий в будущем соскочить на историческую родину. Словом, финны повелись, и Вяхя взялся со всем прилежанием сбывать поставляемый ему контрабандный товар. Причем от причитающихся комиссионных наличных отказался. Настоял, чтобы на его имя открыли банковский счет в Финляндии, подтвердив тем самым серьезность намерений в части планируемого рывка за кордон.
Из разговора Мессинга и Вяхя:
— Контрабанда — не цель, а путь. О вашей жадности на деньги «соседи» быстро узнают, и они вас найдут. Предложат вам работать с ними против нашей страны…
— Не будут они доверять мне. Я и раньше им…
— Доверять? Много захотели! И для чего вам доверие этих господ? Задания будут давать. Будут требовать выполнения и будут грозить разоблачениями, если надумаете отказываться. А нам только это и надо. С любым их заданием — ко мне, и как-нибудь найдем им ответ. Но в этих делах уже все только с моего согласия. (1)
— Контрабанда — не цель, а путь. О вашей жадности на деньги «соседи» быстро узнают, и они вас найдут. Предложат вам работать с ними против нашей страны…
— Не будут они доверять мне. Я и раньше им…
— Доверять? Много захотели! И для чего вам доверие этих господ? Задания будут давать. Будут требовать выполнения и будут грозить разоблачениями, если надумаете отказываться. А нам только это и надо. С любым их заданием — ко мне, и как-нибудь найдем им ответ. Но в этих делах уже все только с моего согласия. (1)
Прогнозы Мессинга и начальника КРО Артузова оправдались вполне.
Пройдет немного времени, и до поры неизвестный Вяхя человек с финской стороны будет вовсю диктовать красному пограничнику их условия: «Контрабанду немедленно оставить. Опасно и малодоходно. Выполняйте нашу волю, и будут деньги, и возможность возвращения на родину. О ваших нарушениях советских законов пока сообщать в ГПУ не будем, но если...».
Руководителей операции «Трест» подобная диктовка более чем устраивала – ситуация развивалась строго по разработанному чекистами сценарию.
Пройдет немного времени, и до поры неизвестный Вяхя человек с финской стороны будет вовсю диктовать красному пограничнику их условия: «Контрабанду немедленно оставить. Опасно и малодоходно. Выполняйте нашу волю, и будут деньги, и возможность возвращения на родину. О ваших нарушениях советских законов пока сообщать в ГПУ не будем, но если...».
Руководителей операции «Трест» подобная диктовка более чем устраивала – ситуация развивалась строго по разработанному чекистами сценарию.
Рассказывает советский писатель Лев Никулин, автор романа-хроники «Мертвая зыбь», в котором впервые было подробно рассказано об операции «Трест»: «В 20-х годах вся финско-советская граница на Карельском перешейке буквально кишела агентами контрразведок: французской, американской, английской... Часто это были офицеры бывшей царской армии, и многие из них искренне думали, что этим они выполняют долг перед родиной. Ведь они сознательно рисковали жизнью (иные и погибли при переходе границы). А шли они на это потому, что слепо повиновались своим "белым вождям", от которых ожидали "спасения" России. <...> Иностранные разведки легко находили себе агентов среди тех, кто предпочел бежать за границу, чтобы оттуда "спасать Россию". Понятно, что при таком правителе, как Маннергейм, русские белые эмиссары Кутепова пользовались особыми симпатиями 2-го отдела финского штаба...» (6)
Слева - Пограничная р. Сестра в районе Белоострова. Ист. – pastvu.ru. Справа - Контрабандист переходит реку Сестру вблизи от деревни Алякюля. 1919. (Скорее всего, постановочный снимок). Ист. – Е. Матонин «Сидней Рейли», М., 2019.
Из разговора Мессинга и Вяхя:
М: — Финны теперь вами распоряжаться не имеют права. Они только связные, не больше. Но порывать с ними нельзя. Если будут отдельные задания — доложите. Разберемся. Через границу будете переправлять людей. Опасных врагов. И туда и оттуда. Вы поняли меня?
В: — Насчет финнов понял. Остальное — не особенно…
М: — Узнаете постепенно. Пока так: вы продались финнам. Такой линии и придерживайтесь. Финны вас передали русским монархистам и англичанам как бы напрокат. Распоряжаться вами финны не будут. Им это запретили, но они ваши хозяева, и вы сами к ним внешне тяготеете. Таким должен быть образ вашего поведения… (1)
М: — Финны теперь вами распоряжаться не имеют права. Они только связные, не больше. Но порывать с ними нельзя. Если будут отдельные задания — доложите. Разберемся. Через границу будете переправлять людей. Опасных врагов. И туда и оттуда. Вы поняли меня?
В: — Насчет финнов понял. Остальное — не особенно…
М: — Узнаете постепенно. Пока так: вы продались финнам. Такой линии и придерживайтесь. Финны вас передали русским монархистам и англичанам как бы напрокат. Распоряжаться вами финны не будут. Им это запретили, но они ваши хозяева, и вы сами к ним внешне тяготеете. Таким должен быть образ вашего поведения… (1)
Чтобы окончательно убедить на Той стороне последних сомневающихся в том, что «Трест» может все (помните тов. Бендера? «у нашей организации длинные руки»?), через «Раяйокское окно» начали водить гостей: в сопровождении продажного советского пограничника они беспрепятственно проникали на территорию СССР, и спокойно возвращались обратно тем же путем.
Гости были разные – от племянника барона Врангеля, которого решили выпустить из советской страны по причине полнейшей профнепригодности (цит. «большой трус, тупица и не нужен никому, даже тюрьме»), до опытнейшей террористки Захарченко-Шульц. Время от времени пользовались окном и свои. Но о том, что границу будет переходить «наш человек», Тойво Вяхя в известность не ставили. Да и свои чаще всего не знали о подлинной роли проводника – руководители операции «Трест» своими тайнами не разбрасывались.
Гости были разные – от племянника барона Врангеля, которого решили выпустить из советской страны по причине полнейшей профнепригодности (цит. «большой трус, тупица и не нужен никому, даже тюрьме»), до опытнейшей террористки Захарченко-Шульц. Время от времени пользовались окном и свои. Но о том, что границу будет переходить «наш человек», Тойво Вяхя в известность не ставили. Да и свои чаще всего не знали о подлинной роли проводника – руководители операции «Трест» своими тайнами не разбрасывались.
Бабушка русского белого терроризма
«И откуда только эта зверюга взялась на мою голову!»
Это – эмоциональная строчка из воспоминаний Тойво Вяхя.
А «зверюга» – это Мария Захарченко-Шульц, вошедшая в историю белого сопротивления как «бабушка русского белого терроризма».
В 1911 году дочь действительного статского советника Мария Владиславовна Лысова выпустилась из Смольного института благородных девиц с золотой медалью, после чего еще один год училась в Лозанне. В 1913-м вышла замуж за офицера лейб-гвардии Семеновского полка Ивана Михно, который в самом начале Первой мировой войны получил тяжелое ранение и скончался на руках только-только разрешившейся от бремени молодой жены.
Убитая горем Мария Владиславовна принимает неожиданное по тем временам решение – заменить на фронте погибшего мужа, и с этой просьбой выходит на дочь Николая II, Великую княжну Ольгу Николаевну. Та переговорила с отцом, Государь благосклонно дал монаршее согласие, и в 1915 году, оставив ребенка на руках близких, Мария Владиславовна поступает вольноопределяющейся в 3-й гусарский Елисаветградский Ее Императорского Высочества великой княжны Ольги Николаевны полк.
К 1916 году Мария Владиславовна унтер-офицер, кавалер двух Георгиевских крестов и Георгиевской медали. После Октябрьской революции вернулась в пензенское имение родителей, где организовала отряд самозащиты от революционного насилия и наладила переправку офицеров в Белую армию. В 1918-м, неожиданно повстречав старого друга — офицера 15-го уланского Татарского полка Григория Захарченко, она выходит за него замуж, и супруги вступают в Добровольческую армию.
Сражаясь на стороне белых Мария Захарченко прославилась отчаянной храбростью и беспощадностью к врагам, удостоившись прозвища Бешеная Мария. Осенью 1920-го полковник Захарченко погиб от заражения крови, а сама Мария Владиславовна была тяжело ранена в боях под Каховкой, вдобавок получив обморожение конечностей. Лишь по счастливой случайности ей удалось пробиться в Керчь и эвакуироваться на одном из последних врангелевских кораблей.
В Галлиполийском лагере врангелевцев Захарченко сошлась с бывшим лейб-егерем, капитаном Георгием Радковичем, который стал ее гражданским, мужем. Одними из первых любовники вступили в боевую организацию Русского общевоинского союза (РОВС), которую возглавлял генерал Кутепов, и за весьма короткий срок Мария Захарченко сделалась живой легендой антибольшевистского сопротивления.
Это – эмоциональная строчка из воспоминаний Тойво Вяхя.
А «зверюга» – это Мария Захарченко-Шульц, вошедшая в историю белого сопротивления как «бабушка русского белого терроризма».
В 1911 году дочь действительного статского советника Мария Владиславовна Лысова выпустилась из Смольного института благородных девиц с золотой медалью, после чего еще один год училась в Лозанне. В 1913-м вышла замуж за офицера лейб-гвардии Семеновского полка Ивана Михно, который в самом начале Первой мировой войны получил тяжелое ранение и скончался на руках только-только разрешившейся от бремени молодой жены.
Убитая горем Мария Владиславовна принимает неожиданное по тем временам решение – заменить на фронте погибшего мужа, и с этой просьбой выходит на дочь Николая II, Великую княжну Ольгу Николаевну. Та переговорила с отцом, Государь благосклонно дал монаршее согласие, и в 1915 году, оставив ребенка на руках близких, Мария Владиславовна поступает вольноопределяющейся в 3-й гусарский Елисаветградский Ее Императорского Высочества великой княжны Ольги Николаевны полк.
К 1916 году Мария Владиславовна унтер-офицер, кавалер двух Георгиевских крестов и Георгиевской медали. После Октябрьской революции вернулась в пензенское имение родителей, где организовала отряд самозащиты от революционного насилия и наладила переправку офицеров в Белую армию. В 1918-м, неожиданно повстречав старого друга — офицера 15-го уланского Татарского полка Григория Захарченко, она выходит за него замуж, и супруги вступают в Добровольческую армию.
Сражаясь на стороне белых Мария Захарченко прославилась отчаянной храбростью и беспощадностью к врагам, удостоившись прозвища Бешеная Мария. Осенью 1920-го полковник Захарченко погиб от заражения крови, а сама Мария Владиславовна была тяжело ранена в боях под Каховкой, вдобавок получив обморожение конечностей. Лишь по счастливой случайности ей удалось пробиться в Керчь и эвакуироваться на одном из последних врангелевских кораблей.
В Галлиполийском лагере врангелевцев Захарченко сошлась с бывшим лейб-егерем, капитаном Георгием Радковичем, который стал ее гражданским, мужем. Одними из первых любовники вступили в боевую организацию Русского общевоинского союза (РОВС), которую возглавлял генерал Кутепов, и за весьма короткий срок Мария Захарченко сделалась живой легендой антибольшевистского сопротивления.
Вспоминает офицер-кутеповец В. И. Волков: «Удивительно всё-таки: во главе боевых групп - маленькая, хрупкая женщина! И это она, как никто, умела выбирать и подбирать для работы людей, и её "школа" была единственной и никогда уже, конечно, неповторимой выучкой в условиях неимоверно и непреодолимо тяжёлых, нечеловеческих трудностей. Она – даже для нас легенда! Страшная и прекрасная русская сказка! В её судьбе – судьба русской женщины и русского антибольшевика». (13)
Слева - Мария Захарченко-Шульц. Ист.фото: (с) ru.wikipedia.org. Справа - Советская актриса Людмила Касаткина в роли Марии Захарченко-Шульц. Кадр из фильма «Операция Трест» (1967).
В октябре 1923 года, по заданию Кутепова, Захарченко и Радкович под видом семейной пары Шульц (оперативный псевдоним «племянники») впервые нелегально пересекли советскую границу, посетили Петроград и Москву. Им ставилось задачей установление связей с группой монархистов (МОЦР) во главе с бывшим действительным статским советником Якушевым. На самом деле Якушев двумя годами ранее был завербован чекистами, которые начали выдавать его за главу подпольной антисоветской организации. Сиречь, «Треста».
Якушев Александр Александрович. Из дворян. По окончании Петербургского университета служил в Министерстве путей сообщения, незадолго до Февральской революции получил чин статского советника. Временного правительства не признал, но в большевистской России остался. С 1921 года – высокопоставленный руководитель наркомата внешней торговли. Имел контакты с представителями Белого движения, что послужило причиной его ареста сотрудниками ВЧК. В том же году был перевербован Артузовым, возглавил Политсовет легендированной подпольной организации МОЦР и стал одним из главных действующих лиц операции «Трест» (оперативный псевдоним – «Граф»). На чекистов работал не из под палки, не под принуждением – в противном случае у него имелось множество вариантов остаться на Западе во время своих заграничным командировок, и разоблачить коварные замыслы Дзержинского.
Александр Якушев.
Ист.фото: (с) ru.wikipedia.org.
Эмиссары Кутепова предложили «племянникам» остаться в Советской России для координации взаимодействия между МОЦР и белоэмигрантским движением. А заодно – для добычи развединформации. Как результат: на протяжении трех лет от имени мифического антисоветского подполья, через «племянников» и Якушева на Запад шла деза о текущем положении дел в СССР (об оснащении Красной армии, настроениях населения, состоянии экономики и прочая).
Периодически «племянники» ходили на Ту сторону. Разумеется, в сопровождении продажного советского пограничника.
Периодически «племянники» ходили на Ту сторону. Разумеется, в сопровождении продажного советского пограничника.
Вспоминает Тойво Вяхя: «Шульц — женщина средних лет. Хорошо сложенная, с красивым лицом, только немного зеленоватого оттенка. Одевалась со вкусом, но скромно, под сельского врача. И саквояж в руке носила маленький, рыжий, как у врачей тех лет. И инструменты в нем. Но не медицинские, а те, которыми отправляют на тот свет. Таких «инструментов» у нее всегда было много. Малюсенькие — в руке, под перчаткой. Покрупнее — в кармане пальто и совсем внушительное оружие – в саквояже. Не скрывала их. Бравировала: «Холоп! Не балуй!» Трудно было с ней, тяжело очень. Переходила границу часто. Предупреждали меня: «Садистка, умная и храбрая. Стреляет при возникновении малейших сомнений. На местности ориентируется отлично. Не боится пеших переходов, водных преград и холода. Внушайте ей доверие к себе. Осторожно только, очень осторожно! Уничтожить ее нельзя. Пока нельзя. Нужна она нам. Потерпите! Придет время, и мы ее накажем...» (1)
В 1999 году в Лондоне вышла книга британского историка и публициста Гордона Брук-Шеферда «Железный лабиринт. Западные спецслужбы против большевиков». Анализируя подробности провала последней миссии британского шпиона Сиднея Рейли в России в 1925 году, автор выдвигает мелодраматическую версию о том, что падкого до женского пола Рейли заманила в страну Советов... очаровательная русская блондинка. То бишь, Мария Захарченко-Шульц.
По версии Брук-Шеферда, блондинке невольно помог резидент английской МИ-6 в странах Балтии Эрнест Бойс. Который, узнав о существовании монархического «Треста» в Советской России, отправил Рейли письмо, сообщив, что некая антикремлевская группа, в состав которой входит Захарченко-Шульц, ищет контакты с англичанами. И когда эти двое, наконец, встретились в Финляндии, Рейли, очарованный шармом и энергией русской женщины (не зря же в ОГПУ она проходила под кличкой «Колдунья»!), дал принципиальное согласие на ознакомительную поездку в РСФСР. «Судьба зло подшутила над Рейли, – пишет в своей книге Брук-Шеферд. – Победивший за свою жизнь стольких женщин, он кончил тем, что попался в ловушку, расставленную прекрасной блондинкой».
Версия, конечно, красивая, киношная. Но есть и другие, более убедительные. Например, современный военный историк, автор книги «Операция Трест: Советская разведка против русской военной эмиграции. 1921-1937 гг.» Армен Гаспарян утверждает, что на самом деле Захарченко была знакома с Рейли задолго до того, как начался «Трест». Поэтому, узнав, что в России зреет мощный заговор, и самое прямое к нему отношение имеет такой мега-профессионал, как Мария Владиславовна, британский авантюрист почти поверил, что это не чекистская провокация. (19)
Так что, если Захарченко-Шульц и в самом деле повлияла на решение Рейли, то не своей блондиностостью, а, скорее, заверением в том, что «Раяйокское окно» – абсолютно надежно и безопасно, проверено на личном опыте, и неоднократно. А коли так, в очередной раз поаплодируем… актерскому таланту безупречного стража окна, пограничника Тойво Вяхя.
Ну да пора уже ввести в наше повествование ключевого персонажа.
Из-за которого весь этот, 95-летней давности сыр-бор на границе, и случился.
По версии Брук-Шеферда, блондинке невольно помог резидент английской МИ-6 в странах Балтии Эрнест Бойс. Который, узнав о существовании монархического «Треста» в Советской России, отправил Рейли письмо, сообщив, что некая антикремлевская группа, в состав которой входит Захарченко-Шульц, ищет контакты с англичанами. И когда эти двое, наконец, встретились в Финляндии, Рейли, очарованный шармом и энергией русской женщины (не зря же в ОГПУ она проходила под кличкой «Колдунья»!), дал принципиальное согласие на ознакомительную поездку в РСФСР. «Судьба зло подшутила над Рейли, – пишет в своей книге Брук-Шеферд. – Победивший за свою жизнь стольких женщин, он кончил тем, что попался в ловушку, расставленную прекрасной блондинкой».
Версия, конечно, красивая, киношная. Но есть и другие, более убедительные. Например, современный военный историк, автор книги «Операция Трест: Советская разведка против русской военной эмиграции. 1921-1937 гг.» Армен Гаспарян утверждает, что на самом деле Захарченко была знакома с Рейли задолго до того, как начался «Трест». Поэтому, узнав, что в России зреет мощный заговор, и самое прямое к нему отношение имеет такой мега-профессионал, как Мария Владиславовна, британский авантюрист почти поверил, что это не чекистская провокация. (19)
Так что, если Захарченко-Шульц и в самом деле повлияла на решение Рейли, то не своей блондиностостью, а, скорее, заверением в том, что «Раяйокское окно» – абсолютно надежно и безопасно, проверено на личном опыте, и неоднократно. А коли так, в очередной раз поаплодируем… актерскому таланту безупречного стража окна, пограничника Тойво Вяхя.
Ну да пора уже ввести в наше повествование ключевого персонажа.
Из-за которого весь этот, 95-летней давности сыр-бор на границе, и случился.
Кто вы, мистер Рейли?
Много книг написано об операции «Трест». Но о Сиднее Рейли – еще больше.
Георгий (он же Сигизмунд, он же Соломон, он же Шломо) Розенблюм, он же Педро, он же химик С. Штерн, он же британский агент ST.1, он же сотрудник ВЧК товарищ Релинский, он же левантийский грек Константин Массино, он же торговец Николай Штейнберг, он же Сидней Джордж Рейли… Король шпионов. Ас шпионажа…
Георгий (он же Сигизмунд, он же Соломон, он же Шломо) Розенблюм, он же Педро, он же химик С. Штерн, он же британский агент ST.1, он же сотрудник ВЧК товарищ Релинский, он же левантийский грек Константин Массино, он же торговец Николай Штейнберг, он же Сидней Джордж Рейли… Король шпионов. Ас шпионажа…
Сидней Джордж Рейли.Ист. – express.co.uk
Художественные, историко-документальные и справочно-энциклопедические издания, посвященные истории разведки, упоминая Рейли неизменно захлебываются в превосходных степенях. При этом до настоящего времени никто так и не смог максимально точно восстановить подлинную биографию этого человека. Попыток реконструкций – великое множество. Но, изучая их, словно бы читаешь истории про совершенно разных людей. Нестыковки и разночтения начинаются уже с происхождения суперагента: где родился и чьих кровей будет?
«Опытный секретный агент Георгий Релинский, рожденный в России, а теперь – английский подданный, многим известный под именем Сиднея Рейли. Он родился в 1874 году, вблизи Одессы, незаконный сын матери-польки и некоего доктора Розенблюма, который бросил мать с ребенком, после чего очень скоро она вышла замуж за русского полковника. Учение он бросил и начал вести авантюрную жизнь, в поисках опасностей, выгоды и славы.» (9)
«Это был еврей, я думаю, без капли британской крови. Родители его были родом из Одессы. Его настоящее имя Розенблюм. Фамилию Рейли он принял, взяв имя своего отчима, ирландца Калла гая. Когда он сделался английским подданным, я не знаю до сих пор. До войны он провел большую часть жизни в Санкт-Петербурге, зарабатывая крупные суммы в качестве маклера по различным торговым делам». (15)
«Семья исповедовала католическую веру. Несмотря на принадлежавшие земли, род считался захудалым, из так называемых аристократов «второй ступени». Даже через много лет, рассказывая о своей жизни самым близким друзьям, Рейли никогда не упоминал свою подлинную фамилию. Известно только его христианское имя – Георгий.» (16)
«1925 года, октября 7-го дня я допрашивал обвиняемого гр-на Рейли Сиднея Георгиевича, 1874 года рождения, британского подданного. Рейли показал: родился в Клонмал (Ирландия), отец - капитан морской службы, постоянное местожительство - Лондон, в последнее время - Нью-Йорк, капитан британской армии...» (6)
«Вопреки многим биографиям, утверждающим, что Сидней Рейли родился в Одессе, на самом деле он появился на свет в Херсоне в 1874 году в еврейской семье среднего достатка и получил при рождении имя Шломо (по другой версии Зигмунд, или просто Зёма). Сам Рейли давал множество противоречивых сведений о своем происхождении: то он утверждал, что родился в католической семье в Одессе, то в Дублине в Ирландии, то в столице Российской империи Санкт-Петербурге и был сыном то ли русского графа, то ли польского шляхтича или ирландского капитана.» (17)
Справедливости ради отметим, что до сих пор не найдено ни одного документального подтверждения рождения Розенблюма ни в одном из мест бывшей Российской империи, которые когда-либо фигурировали как место его рождения: Бедзинь, Бельск (Польша), Одесса, Херсон (Украина), Санкт-Петербург (Россия). Равно как, повторимся, по по сей день не существует его устоявшейся биографии – лишь зыбкие биографические факты, версии, мнения. И, разумеется, мифы. По всему, сам же Рейли, обожавший создавать вокруг себя ореол таинственности, и заварил всю эту генеалогическую кашу. Заварил не без умысла – практически каждая новая его авантюра требовала нового имени и очередного перерождения. И таковых перерождений в послужном списке шпиона значилось преизрядно. Перечислим лишь немногие, самые яркие. Но с оговоркой: может, и в самом деле было, а может… брехня.
Фрагмент разворота, посвященного Рейли, из иллюстрированной энциклопедии Стюарта Росса «Шпионы и предатели». Ист. – из-во «Попурри», Минск, 1997 г.
- В юности три года провел в Бразилии, работая докером, строителем дорог, вышибалой в публичном доме. Под именем Педро нанялся поваром в английскую экспедицию в верховья Амазонки. Экспедиция завершилась трагически: почти все ее участники погибли, исключая двух офицеров, которых Рейли якобы спас от кровожадных туземцев и вывел из джунглей.
- В ходе второй англо-бурской войны занимался шпионажем в пользу англичан, выдавая себя за голландского немца.
- Засветился в нефтеносных районах в окрестностях Баку и в Персии, исполняя миссию – не то разведчика, не то исследователя нефтяных залежей.
- Под легендой сварщика устроился на один из германских заводов Круппа, чтобы выкрасть секреты нового немецкого оружия.
- Работал в русском Порт-Артуре под видом торговца строительным лесом, вошел в доверие командования русских войск и добыл самые полные чертежи порт-артуровских укреплений, которые якобы продал японцам.
- Вплоть до начала Первой мировой войны действовал в России, официально числясь помощником военно-морского атташе Великобритании, и одновременно работая – и на англичан, и на русских. Был вхож в кабинеты министров и глав правительств, бегло говорил на нескольких языках, что делало его незаменимым посредником при заключении крупных международных сделок и при проворачивании не менее крупных финансовых афер.
- Воспользовавшись контактами в Германии, якобы сумел раздобыть сверхсекретную программу строительства немецких подводных лодок.
Так, в конце 1990-х британский биограф Рейли Эндрю Кук, собирая материалы для книги, ознакомился с текстами досье на своего героя, хранящимися в архивах MI5 и MI6, а также американского бюро расследования (предшественник ФБР). По признанию Кука, в этих документах Рейли характеризуется как один из самых отъявленных мошенников в мире. К примеру, та же британская разведка, оказывается, относилась к своему резиденту с большим подозрением, подозревая, что Рейли не столько информирует ее, сколько использует доступ к секретной информации в интересах собственного бизнеса.
А еще – женщины. Много женщин. Очень много.
Артур Артузов о Рейли: «Искусный любовник, перед которым могут устоять лишь волевые женщины».
«Женщины считали его (Рейли – И.Ш.) самым очаровательным мужчиной своего поколения. У него было три официальных жены, причем, так уж получалось, что порой он оказывался двоеженцем. Множество любовниц готовы были служить ему.» (25)
Рассказывает Эндрю Кук: «Рейли был патологическим бабником. Любопытно, что почти все его дамы сами были авантюристками, выдававшими себя не за тех, кем были на самом деле. Его первая жена Маргарет Томас выросла в семье бедного рыбака, но заявляла, что она аристократка, и сумела выйти замуж за миллионера. Рейли убил ее мужа и, женившись на вдове, заполучил миллион фунтов. Лишь третья супруга Рейли Надя Мессино обвела его вокруг пальца: он не собирался жениться и сбежал в Нью-Йорк. Тогда Надя отправилась за ним вслед и, когда океанский лайнер подходил к Америке, послала две телеграммы: самому Рейли и в... полицию, сообщив блюстителям порядка, что Рейли пригласил ее на работу в бордель, и за это ему как «сутенеру» полагалось пять лет тюрьмы. Рейли был арестован, ему объяснили, что избежать тюрьмы можно, только если в течение 24 часов он женится на Наде. Она, кстати, как и Рейли, родом из Украины - из Полтавской области, но выдавала себя за французско-швейцарскую аристократку». (11)
«Женщины считали его (Рейли – И.Ш.) самым очаровательным мужчиной своего поколения. У него было три официальных жены, причем, так уж получалось, что порой он оказывался двоеженцем. Множество любовниц готовы были служить ему.» (25)
Рассказывает Эндрю Кук: «Рейли был патологическим бабником. Любопытно, что почти все его дамы сами были авантюристками, выдававшими себя не за тех, кем были на самом деле. Его первая жена Маргарет Томас выросла в семье бедного рыбака, но заявляла, что она аристократка, и сумела выйти замуж за миллионера. Рейли убил ее мужа и, женившись на вдове, заполучил миллион фунтов. Лишь третья супруга Рейли Надя Мессино обвела его вокруг пальца: он не собирался жениться и сбежал в Нью-Йорк. Тогда Надя отправилась за ним вслед и, когда океанский лайнер подходил к Америке, послала две телеграммы: самому Рейли и в... полицию, сообщив блюстителям порядка, что Рейли пригласил ее на работу в бордель, и за это ему как «сутенеру» полагалось пять лет тюрьмы. Рейли был арестован, ему объяснили, что избежать тюрьмы можно, только если в течение 24 часов он женится на Наде. Она, кстати, как и Рейли, родом из Украины - из Полтавской области, но выдавала себя за французско-швейцарскую аристократку». (11)
Пройдет несколько лет, и Рейли встретит в Берлине как бы любовь всей своей жизни, молодую актрису Пепиту Бобадиллу. Они обручатся всего через неделю после знакомства, а в мае 1923 года обвенчаются в Лондоне. Выходя замуж, Пепита ничего не будет знать о других женах (включая тех, с которыми он официально так и не расторгнул брака) и многочисленных подругах своего жениха.
Слева - Рейли и Пепита в день свадьбы. 1923 год. Ист. – expressdigest.com. Справа Актриса Пепита Бобадилла. Ист. – express.co.uk.
Отчасти Бонд, отчасти Бендер
Принято считать, что именно Сидней Рейли вдохновил Яна Флеминга на создание образа агента 007 – знаменитого Джеймса Бонда. (Вот, оказывается, откуда ноги растут у бесконечных «девушек Бонда»!). Первым эту версию озвучил Робин Локкарт, сын бывшего британского агента в Советской России. С его слов, когда вышел первый, мгновенно ставший бестселлером роман Флеминга «Казино Рояль» (1953), Локкарт-младший позвонил дебютанту с поздравлениями. В ответ Флеминг отмахнулся: мол-де, Джеймс Бонд – не более, чем осколок той ерунды, которая пришла ему в голову. Дескать, на самом деле агент ОО7 – это лишь бледная литературная тень Сиднея Рейли, о похождениях которого он читал, роясь в архивах британской разведки.
Рассказывает Эндрю Кук: «В отличие от Джеймса Бонда Сиднея Рейли даже при богатом воображении вряд ли можно было бы назвать красавцем. Его привлекательность таилась скорее в его неуловимом обаянии и харизме, одновременно сочетавшихся с хладнокровием и беспощадностью. Из наиболее близких нам современных вымышленных героев, напоминающих Рейли, можно, пожалуй, назвать Майкла Корлеоне в исполнении Аль Пачино из фильма «Крестный отец» – хладнокровного, умеющего контролировать свои эмоции и действующего из сухого расчета». (11)
Раз уж речь зашла о художественной литературе, походя озвучим, что на рубеже веков у Рейли завязалась недолгая интрижка с ирландской писательницей Этель Лилиан Войнич, к тому времени прославившейся по обе стороны океана романом «Овод» (1897). Эти двое – модная романистка и авантюрист-ловелас – предприняли совместное романтическое путешествие в Италию, и впоследствии Рейли ничтоже сумняшеся заявлял, что именно он и был прототипом главного героя романа, революционера Артура Бертона по кличке «Овод». Разумеется, наврал. Но! Существует версия, что рассказы Рейли о его бурной молодости, сподвигли писательницу написать продолжение романа. Его вторая часть – «Прерванная дружба» (в русском переводе «Овод в изгнании») – выйдет в свет в 1910 году.
И еще одно, окололитературное. Легенда гласит, что Валентин Катаев – старший брат Евгения Петрова и близкий друг Ильи Ильфа, был шапочно знаком с Сиднеем Рейли (возможно, еще по одесскому периоду). И что авторы «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка», при создании образа сына турецкого подданного Остапа Бендера, использовали байки Катаева об авантюрных похождениях Рейли. В частности, якобы со слов Катаева им стало известно, что в 1918 году Рейли, в юности побывавший в Бразилии, столкнувшись с бюрократией московских совучреждений саркастически произнес ныне культовую фразу: «Это вам не Рио-де-Жанейро!».
Да, кстати. А что делал Рейли в Москве в 1918-м?
Так, ничего особенного. Всего-навсего готовил... государственный переворот.
И еще одно, окололитературное. Легенда гласит, что Валентин Катаев – старший брат Евгения Петрова и близкий друг Ильи Ильфа, был шапочно знаком с Сиднеем Рейли (возможно, еще по одесскому периоду). И что авторы «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка», при создании образа сына турецкого подданного Остапа Бендера, использовали байки Катаева об авантюрных похождениях Рейли. В частности, якобы со слов Катаева им стало известно, что в 1918 году Рейли, в юности побывавший в Бразилии, столкнувшись с бюрократией московских совучреждений саркастически произнес ныне культовую фразу: «Это вам не Рио-де-Жанейро!».
Да, кстати. А что делал Рейли в Москве в 1918-м?
Так, ничего особенного. Всего-навсего готовил... государственный переворот.
Заговор послов
Рассказывает Теодор Гладков, советский писатель, имевший тесные личные контакты с КГБ СССР: «Достоверно, с точностью до года, месяца, а то и дня, установлена лишь разведывательная и подрывная деятельность Рейли против Советской России на ее территории в период с 1918-го по 1925 год. Все остальное – год и место рождения, национальность, происхождение, образование, многие другие факты не очень продолжительной жизни покрыты, как любили некогда выражаться романтические литераторы, «мраком неизвестности»». (21)
Весной 1918 года британской разведке срочно понадобился человек, хорошо знающий российские реалии и не слишком отягощенный какими-либо моральными терзаниями. И такой человек у нее был: в конце марта Рейли (агент с кодовым именем ST.1*) официально прибывает в Советскую Россию, будучи прикомандирован в Петрограде к военно-морскому атташе капитану Кроми, а затем к главе английской миссии Брюсу Локкарту в Москве.
*Сочетание ST означало, что Рейли работал на подразделение SIS в Стокгольме. Именно в шведской столице в те годы работал офис британской разведки, заточенный, условно говоря, на русскую проблематику.
Довольно быстро раскинув внушительную агентурную сеть (в Москве, Петрограде, Вологде...), Рейли принялся вербовать совслужащих, получая от них нужные ему сведения и документы. Когда это требовалось, выступал под собственным именем. Но не брезговал пользоваться и фальшивыми документами, фигурируя под именами сотрудника угро Константинова, турецкоподданного негоцианта Массино, антиквара Георгия Бергмана. В Кремль так и вовсе захаживал по подлинному удостоверению сотрудника ЧК на имя Сиднея Релинского. Помимо агентурной, Рейли создал еще и сеть явочных квартир. Поговаривали, что чуть ли не в каждой проживали его любовницы, каждой из которых он обещал жениться после падения режима большевиков.
Более-менее разобравшись в текущей обстановке, Рейли рапортует своему лондонскому руководству о том, что им разработан гениальный план антибольшевистского переворота, и запрашивает на его реализацию миллион фунтов стерлингов. Сколько ему дали в действительности и сколько в итоге осело на его личном счету, доподлинно неизвестно. Так возник приснопамятный заговора Локкарта, который войдет в историю как «заговор послов». Хотя правильнее было бы именовать его «заговором Рейли».
Общепризнанная советская версия такова: дипломатические представители Великобритании, США и Франции летом 1918 года организовали заговор с целью свержения и ликвидации большевистской власти. Глава британской миссии Локкарт попытался подкупить латышских стрелков, совершить переворот, арестовать Ленина и Троцкого. В ночь на 1-е сентября Локкарт был арестован, но скоро выпущен на свободу и выдворен из страны.
Долгие годы британское правительство решительно опровергало советскую версию, называя заговор Локкарта «грязной советской пропагандой». Однако относительно недавно, в начале 2011 года, британскому историку, профессору Оксфордского университета, большому специалисту по России Роберту Сервису удалось найти среди рассекреченных документов британского МИДа депеши Локкарта и письма его сына. По мнению историка, эта переписка убедительно подтверждает правдивость советской версии событий 1918 года. В частности, Сервис доказывает, что Локкарта направили в Москву прежде всего для предотвращения заключения большевиками сепаратного мира с немцами. И, судя по сообщениям Локкарта, он занимался именно тем, что ему позднее вменяли в вину чекисты (включая запрос крупной денежной суммы на подкуп латышских стрелков).
Короче, найденные Сервисом документы свидетельствуют, что Британия летом 1918 года действительно вела подрывную деятельность на территории Советской России. (20) Как говорится – кто бы сомневался.
*Сочетание ST означало, что Рейли работал на подразделение SIS в Стокгольме. Именно в шведской столице в те годы работал офис британской разведки, заточенный, условно говоря, на русскую проблематику.
Довольно быстро раскинув внушительную агентурную сеть (в Москве, Петрограде, Вологде...), Рейли принялся вербовать совслужащих, получая от них нужные ему сведения и документы. Когда это требовалось, выступал под собственным именем. Но не брезговал пользоваться и фальшивыми документами, фигурируя под именами сотрудника угро Константинова, турецкоподданного негоцианта Массино, антиквара Георгия Бергмана. В Кремль так и вовсе захаживал по подлинному удостоверению сотрудника ЧК на имя Сиднея Релинского. Помимо агентурной, Рейли создал еще и сеть явочных квартир. Поговаривали, что чуть ли не в каждой проживали его любовницы, каждой из которых он обещал жениться после падения режима большевиков.
Более-менее разобравшись в текущей обстановке, Рейли рапортует своему лондонскому руководству о том, что им разработан гениальный план антибольшевистского переворота, и запрашивает на его реализацию миллион фунтов стерлингов. Сколько ему дали в действительности и сколько в итоге осело на его личном счету, доподлинно неизвестно. Так возник приснопамятный заговора Локкарта, который войдет в историю как «заговор послов». Хотя правильнее было бы именовать его «заговором Рейли».
Общепризнанная советская версия такова: дипломатические представители Великобритании, США и Франции летом 1918 года организовали заговор с целью свержения и ликвидации большевистской власти. Глава британской миссии Локкарт попытался подкупить латышских стрелков, совершить переворот, арестовать Ленина и Троцкого. В ночь на 1-е сентября Локкарт был арестован, но скоро выпущен на свободу и выдворен из страны.
Долгие годы британское правительство решительно опровергало советскую версию, называя заговор Локкарта «грязной советской пропагандой». Однако относительно недавно, в начале 2011 года, британскому историку, профессору Оксфордского университета, большому специалисту по России Роберту Сервису удалось найти среди рассекреченных документов британского МИДа депеши Локкарта и письма его сына. По мнению историка, эта переписка убедительно подтверждает правдивость советской версии событий 1918 года. В частности, Сервис доказывает, что Локкарта направили в Москву прежде всего для предотвращения заключения большевиками сепаратного мира с немцами. И, судя по сообщениям Локкарта, он занимался именно тем, что ему позднее вменяли в вину чекисты (включая запрос крупной денежной суммы на подкуп латышских стрелков).
Короче, найденные Сервисом документы свидетельствуют, что Британия летом 1918 года действительно вела подрывную деятельность на территории Советской России. (20) Как говорится – кто бы сомневался.
Латышские стрелки в Кремле. 1918 год. Ист. – humus.livejournal.com.
Итак: Рейли и Локкарт разработали план государственного переворота, базировавшийся на банальном подкупе латышских стрелков. Более того, эти двое втянули в свою авантюру еще и представителей американской и французской дипмиссий. Дипломаты-заговорщики рассчитывали убить сразу трех зайцев: лишить революционную Россию вождей, физически устранив Ленина и Троцкого; реализовать идею «однородного» социалистического правительства, в состав которого входили бы представители всех партий образца февраля 1917-го (от меньшевиков до кадетов); и, самое главное, вернуть Россию в антигерманскую коалицию, дабы победоносно закончить войну.
Через Рейли и других заговорщики передали командиру латышских стрелков Эдуарду Берзину и тогдашнему коменданту Кремля Павлу Малькову в общей сложности более одного миллиона рублей. Огромная по тем временам сумма. Берзин и Мальков деньги приняли охотно, но, будучи идейными большевиками, немедля посвятили в суть злодейской интриги Свердлова и Дзержинского. Так началась тонкая чекистская контригра, в ходе которой заговорщики сдали как бы перевербованному Берзину почти все пароли и явки участников заговора, включая адреса окопавшихся в Москве и Петрограде матерых белогвардейцев.
2-го сентября большевики официально объявили, что заговор послов раскрыт. Причем, к нему притянули еще и убийство эсером Блюмкиным немецкого посла Мирбаха, и покушение Каплан на Ленина. Ответная волна красного террора беспощадно уничтожила всю низовую сеть заговорщиков, а все иностранные дипломаты, замешанные в заговоре, вынужденно покинули Советскую Россию.
В конце ноября дело Локкарта рассматривалось в Революционном трибунале при ВЦИК, где главным обвинителем выступал Крыленко. Контрики-дипломаты заочно были объявлены «врагами народа», а вот улизнувшего из рук советского правосудия Сиднея Рейли (он покинул одну из своих явочных квартир за полчаса до прихода туда чекистов) заочно же приговорили к расстрелу. К слову, после раскрытия заговора в одной только Москве за сотрудничество с Рейли арестовали около тридцати человек. В их числе – восемь любовниц ненасытного британского шпиона (от артистки до дочери дворника), которых с особым цинизмом разместили в Бутырке в общей камере.
Через Рейли и других заговорщики передали командиру латышских стрелков Эдуарду Берзину и тогдашнему коменданту Кремля Павлу Малькову в общей сложности более одного миллиона рублей. Огромная по тем временам сумма. Берзин и Мальков деньги приняли охотно, но, будучи идейными большевиками, немедля посвятили в суть злодейской интриги Свердлова и Дзержинского. Так началась тонкая чекистская контригра, в ходе которой заговорщики сдали как бы перевербованному Берзину почти все пароли и явки участников заговора, включая адреса окопавшихся в Москве и Петрограде матерых белогвардейцев.
2-го сентября большевики официально объявили, что заговор послов раскрыт. Причем, к нему притянули еще и убийство эсером Блюмкиным немецкого посла Мирбаха, и покушение Каплан на Ленина. Ответная волна красного террора беспощадно уничтожила всю низовую сеть заговорщиков, а все иностранные дипломаты, замешанные в заговоре, вынужденно покинули Советскую Россию.
В конце ноября дело Локкарта рассматривалось в Революционном трибунале при ВЦИК, где главным обвинителем выступал Крыленко. Контрики-дипломаты заочно были объявлены «врагами народа», а вот улизнувшего из рук советского правосудия Сиднея Рейли (он покинул одну из своих явочных квартир за полчаса до прихода туда чекистов) заочно же приговорили к расстрелу. К слову, после раскрытия заговора в одной только Москве за сотрудничество с Рейли арестовали около тридцати человек. В их числе – восемь любовниц ненасытного британского шпиона (от артистки до дочери дворника), которых с особым цинизмом разместили в Бутырке в общей камере.
Рейли о крахе «заговора Локкарта»:
«Я был в миллиметре от того, чтобы стать властелином России».
«Я был в миллиметре от того, чтобы стать властелином России».
Ну, а на собранный усилиями британских спецслужб советский миллион с лишним, честно сданный Берзиным в казну ВЧК, построили клуб для латышских стрелков.
И – вот вам еще одна реминисценция с романом «Двенадцать стульев». В финале которого, на вырученные от продажи сокровищ мадам Петуховой деньги, тоже было отгрохано здание клуба.
И – вот вам еще одна реминисценция с романом «Двенадцать стульев». В финале которого, на вырученные от продажи сокровищ мадам Петуховой деньги, тоже было отгрохано здание клуба.
Авторы учебного пособия «История органов и войск государственной безопасности СССР» (1939) стыдливо умолчали тот факт, что в ходе ареста ключевых фигур «заговора Локкарта» Сиднею Рейли удалось выскользнуть из рук чекистов и бежать из Советской России. Ист. фото – из архива Игоря Шушарина.
Борис! Ты не прав!
После разоблачения заговора Локкарта Рейли бежал из Москвы в Петроград. Оттуда, через Кронштадт и Ревель, добрался до берегов туманного Альбиона.
По возвращении в Лондон спецагента наградили военным крестом, и он продолжил свою деятельную борьбу с Советской властью, «с архиврагами человеческой расы».
По возвращении в Лондон спецагента наградили военным крестом, и он продолжил свою деятельную борьбу с Советской властью, «с архиврагами человеческой расы».
Сидней Рейли о большевиках:
«Любой ценой эта мерзость, народившаяся в России, должна быть уничтожена… Существует лишь один враг. Человечество должно объединиться против этого полночного ужаса».
«Любой ценой эта мерзость, народившаяся в России, должна быть уничтожена… Существует лишь один враг. Человечество должно объединиться против этого полночного ужаса».
В этот период Рейли устанавливает тесные отношения с кругами белой русской эмиграции, а также близко сходится с Борисом Савинковым, которого считал наиболее сильной личностью в деле борьбы с большевизмом.
Савинков Борис Викторович. Родился в 1879 году в Харькове в дворянской семье. Был исключен из Петербургского университета (юрфак) за участие в студенческих беспорядках, далее учился в Берлине и Гейдельберге. В 1898-м вошел в социал-демократическую группу, был арестован (1901) и выслан. В ссылке разочаровался в марксизме и примкнул к террористам. В 1903-м бежал, вступил в партию эсеров, в составе т. н. «Боевой организации» готовил и осуществлял террористические акты (1904-1906). При подготовке очередного покушения арестован в Севастополе, совершил побег из тюрьмы и перебрался за границу.
Борис Савинков.
Снимок 1917 года.Ист.фото: (с) ru.wikipedia.org.
В Первую мировую вступил добровольцем во французскую армию. В апреле 1917-го вернулся в Россию, занимал различные посты при Временном правительстве. В 1918-м, будучи яростным антибольшевиком, включился в формирование Добровольческой армии, организовал офицерский «Союз защиты Родины и свободы» в Москве. Участвовал в подготовке антибольшевистских выступлений в Ярославле, Рыбинске и Муроме. В 1920-м, находясь в Польше, возглавил Русский политический комитет, занимался комплектованием боевых отрядов и организацией их рейдов на советскую территорию. В октябре 1921-го перебрался во Францию.
Из протокола допроса С. Г. Рейли на Лубянке (7 октября 1925 года):
«С этого момента (после 8 ноября 1918 года – И.Ш.) я назначаюсь политическим офицером на юг России и выезжаю в ставку Деникина; был в Крыму, на юго-востоке и в Одессе. В Одессе оставался до конца марта 1919 года и по приказанию верховного комиссара Британии в Константинополе был командирован в Лондон - сделать доклад о положении деникинского фронта и политическом положении на юге руководящим сферам, а также представителям Англии на мирной конференции в Париже.
В 1919 и 1920 годах у меня были тесные отношения с представителями русской эмиграции разных партий... В это же время я выполнял очень обширный финансовый план английского правительства по поддержке русских торгово-промышленных кругов… Все это время состоял на секретной службе; моя главная задача состояла в освещении русского вопроса руководящим сферам Англии. В конце 1920 года я, сойдясь довольно близко с Савинковым, выехал в Варшаву, где он тогда организовывал экспедицию в Белоруссию. Я участвовал в этой экспедиции. Я был и на территории Советской России. Получив приказание вернуться, я выехал в Лондон...» (6)
«С этого момента (после 8 ноября 1918 года – И.Ш.) я назначаюсь политическим офицером на юг России и выезжаю в ставку Деникина; был в Крыму, на юго-востоке и в Одессе. В Одессе оставался до конца марта 1919 года и по приказанию верховного комиссара Британии в Константинополе был командирован в Лондон - сделать доклад о положении деникинского фронта и политическом положении на юге руководящим сферам, а также представителям Англии на мирной конференции в Париже.
В 1919 и 1920 годах у меня были тесные отношения с представителями русской эмиграции разных партий... В это же время я выполнял очень обширный финансовый план английского правительства по поддержке русских торгово-промышленных кругов… Все это время состоял на секретной службе; моя главная задача состояла в освещении русского вопроса руководящим сферам Англии. В конце 1920 года я, сойдясь довольно близко с Савинковым, выехал в Варшаву, где он тогда организовывал экспедицию в Белоруссию. Я участвовал в этой экспедиции. Я был и на территории Советской России. Получив приказание вернуться, я выехал в Лондон...» (6)
Показания Рейли (частичные) впервые будут опубликованы советской прессой лишь супустя два года после его задержания, когда операция «Трест» уже будет завершена. Фрагмент 2-й полосы «Известий» от 17 июня 1927 года. Ист. – из архива Игоря Шушарина.
Под скромно именуемой «экспедицией в Белорусию» подразумевается участие сладкой парочки Рейли-Савинков в рейдах повстанческой армии мятежного генерала Булак-Булаховича, в ходе которых были временно захвачены города Мозырь и Туров. Однако местное население, уставшее от войн, не поддержало «батьку», и части РККА быстро разгромили мятежников.
Полтора года спустя неугомонный антибольшевик затевает новую авантюру – подготовку покушения на глав советской делегации Генуэзской конференции (10 апреля — 19 мая 1922 года). Деньги на это дело Рейли выбил у белоэмигрантов, в помощники взял все того же Савинкова, но… Снова мимо, не получилось. (Резонный вопрос: «А деньги куда ушли?»)
В 1922 году Рейли формально уволили из британской разведки. По всему, врожденный авантюризм и зашкаливающий энтузиазм агента ST.1 начали откровенно пугать его хозяев. К тому времени личные финансовые дела Рейли пришли в серьезный упадок. Впоследствии, на Лубянке, он будет сетовать, что одна только «савинковщина с 1920 по 1924 год обошлась мне, по самому скромному подсчету, в 15-20 тысяч фунтов стерлингов.»
Но это случится позднее. Пока же дошло до того, что Рейли был вынужден продать на Нью-Йоркском аукционе внушительную коллекцию личных вещей Наполеона, которую он маниакально собирал многие годы. Выручив в общей сложности около 100 тысяч долларов, Рейли промотал их за весьма короткий срок.
Полтора года спустя неугомонный антибольшевик затевает новую авантюру – подготовку покушения на глав советской делегации Генуэзской конференции (10 апреля — 19 мая 1922 года). Деньги на это дело Рейли выбил у белоэмигрантов, в помощники взял все того же Савинкова, но… Снова мимо, не получилось. (Резонный вопрос: «А деньги куда ушли?»)
В 1922 году Рейли формально уволили из британской разведки. По всему, врожденный авантюризм и зашкаливающий энтузиазм агента ST.1 начали откровенно пугать его хозяев. К тому времени личные финансовые дела Рейли пришли в серьезный упадок. Впоследствии, на Лубянке, он будет сетовать, что одна только «савинковщина с 1920 по 1924 год обошлась мне, по самому скромному подсчету, в 15-20 тысяч фунтов стерлингов.»
Но это случится позднее. Пока же дошло до того, что Рейли был вынужден продать на Нью-Йоркском аукционе внушительную коллекцию личных вещей Наполеона, которую он маниакально собирал многие годы. Выручив в общей сложности около 100 тысяч долларов, Рейли промотал их за весьма короткий срок.
Из письма Рейли Савинкову: «От злости, омерзения и тоски прямо рычать хочется. Хотим спасти Россию (не Монако, а Р-а-с-с-е-ю), а нуждаемся в 50 долларах!!! С ума сойти!»
О как! Вы не находите, что все это очень и очень... хм… по-нашему, по-русски?!
И снова невольно возникают ассоциации с тов. Бендером:
«– Вы верный друг отечества! – торжественно сказал Остап, запивая пахучий шашлык сладеньким кипиани. – Пятьсот рублей могут спасти отца русской демократии.
– Скажите, – спросил Кислярский жалобно, – а двести рублей не могут спасти гиганта мысли?»
И снова невольно возникают ассоциации с тов. Бендером:
«– Вы верный друг отечества! – торжественно сказал Остап, запивая пахучий шашлык сладеньким кипиани. – Пятьсот рублей могут спасти отца русской демократии.
– Скажите, – спросил Кислярский жалобно, – а двести рублей не могут спасти гиганта мысли?»
Из протокола допроса С. Г. Рейли на Лубянке (7 октября 1925 года):
« В 1923 и 1924 годах мне пришлось посвятить очень много времени моим личным делам. В борьбе с советской властью я был менее деятелен, хотя писал много в газетах (английских) и поддерживал Савинкова; продолжал по русскому вопросу консультировать во влиятельных сферах и в Америке, так как в эти годы часто ездил в Америку. 1925 год я провел в Нью-Йорке...» (6)
« В 1923 и 1924 годах мне пришлось посвятить очень много времени моим личным делам. В борьбе с советской властью я был менее деятелен, хотя писал много в газетах (английских) и поддерживал Савинкова; продолжал по русскому вопросу консультировать во влиятельных сферах и в Америке, так как в эти годы часто ездил в Америку. 1925 год я провел в Нью-Йорке...» (6)
В США Рейли занялся бизнесом, основав фирму «Сидней Беренс – индийский хлопок». Параллельно выступал с антисоветскими лекциями, сумел организовать филиал «Международной антибольшевистской лиги» и даже выбил какие-то финансы на антисоветскую борьбу у самого Форда. При этом продолжал регулярно наведываться в страны Старого Света. В августе 1924 года, будучи в Великобритании, Рейли узнает о том, что его верный товарищ по оружию – Савинков, угодил в расставленную чекистами ловушку.
За некоторыми подробностями снова обратимся к официальному сайту Службы Внешней Разведки:
За некоторыми подробностями снова обратимся к официальному сайту Службы Внешней Разведки:
«Параллельно с "Трестом" чекисты проводили не менее успешную и сложную операцию под названием "Синдикат-2", главная задача которой заключалась в выводе в СССР и аресте руководителя Национального союза защиты Родины и свободы Б.В. Савинкова. Также была создана легендированная организация "Либеральные демократы". Савинков настолько поверил в реальность существования этой организации и в то, что ей необходим энергичный вождь, что в августе 1924 г. лично прибыл в СССР. Вместе с другими террористами — Деренталем и Фомичевым - он был арестован в Минске на конспиративной квартире, а затем переправлен в Москву.» (4)
В те дни московские чекисты носились с Савинковым, как с писаной торбой. Мало того, что на период следствия его поместили в тюремную камеру, оборудованную как люксовый номер гостиницы, так еще и подселили к нему в «номер» жену (сугубо с ее согласия; под следствием она не состояла). Савинкову периодически устраивали экскурсии по Москве, знакомили его с жизнью советских людей. Давали понять, что хотя сейчас он безусловный враг, его былые заслуги в борьбе с царизмом не забыты. В общих чертах его посвятили даже в детали операции «Синдикат-2»... Все эти вещи произвели на Савинкова очень мощное впечатление, поселив, и в без того мятущейся душе боевика, немалые сомнения. В конечном итоге экс-террорист не только признал вину перед советским народом, но и публично обратился к соратникам с призывом прекратить борьбу. В итоге гуманный советский суд сначала приговорил его к расстрелу, но затем великодушно заменил «высшую меру» на 10 лет отсидки.
Слева - обложка брошюры ЛИТИЗДАТА Н.К.В.Д.; М., 1924. Ист. – communist-ml.ru. Справа - Обложка журнала «Огонек» №37 за 1924 год. Ист.фото: (с) ru.wikipedia.org.
Вспоминает Борис Гудзь, советский разведчик, участник операции «Трест»: «И что вы думаете, несмотря на то, что легендированная группа фактически была раскрыта перед всем миром, всего через год на этом же крючке оказался Сидней Рейли - видный британский разведчик, который после процесса над Савинковым предал анафеме своего "бывшего друга" Савинкова за то, что тот нанес такой сильный удар по контрреволюции своими признаниями и отказался от борьбы». (24)
Мы пойдем другим… окном
Дела «индийского хлопка» в Нью-Йорке шли неплохо, но для такой деятельной натуры, как Рейли, слишком предсказуемо и скучно. И когда зимой 1925 года до него добирается письмо
резидента английской МИ-6 в странах Балтии Эрнеста Бойса, в котором тот сообщал, что в Москве существует мощнейшая подпольная антисоветская организация, глаза суперагента загорелись. И то сказать: давненько он не брал в руки шашек.
резидента английской МИ-6 в странах Балтии Эрнеста Бойса, в котором тот сообщал, что в Москве существует мощнейшая подпольная антисоветская организация, глаза суперагента загорелись. И то сказать: давненько он не брал в руки шашек.
Из письма Рейли к Бойсу (30 марта 1925 года):
«Мне исполнился 51 год, и я хочу сделать что-нибудь выдающееся, пока еще позволяют силы. Я не желаю уходить на отдых... Я ощущаю уверенность, что в случае договоренности с нужными людьми мы сможем сделать работу не только в величайших интересах в общем понимании, но и для себя лично». (27)
«Мне исполнился 51 год, и я хочу сделать что-нибудь выдающееся, пока еще позволяют силы. Я не желаю уходить на отдых... Я ощущаю уверенность, что в случае договоренности с нужными людьми мы сможем сделать работу не только в величайших интересах в общем понимании, но и для себя лично». (27)
Ближе к концу марта у Рейли устанавливается контакт с представителем Великого князя Николая Николаевича, бывшим морским офицером Николаем Бунаковым*. Рейли дает понять, что теоретически готов в любой момент направиться в Россию. Но! Лишь в том случае, если ему дадут полный карт-бланш на развязывание в России террора по образу и подобию былых «народовольцев». Рейли убежден, что даже всего один, но крупный теракт, способен разрушить ауру непобедимости, которой окружены большевики, равно как привлечет внимание Запада на порядок больше, нежели горы пустопорожних разговоров и предложений.
* На тот момент Бунаков был даже не двуликим, а трехликим «Янусом: он представлял интересы Кутепова в Хельсинки и «Треста» в России, а также сотрудничал с британской разведкой (агент ST.28)
4 апреля Рейли получает из Гельсингфорса копию письма, в котором руководители «Треста» сигнализируют, что с его позицией они всецело согласны, а посему с нетерпением ждут его в Москве, где можно будет обсудить насущные планы и снять все вопросы о дальнейшей деятельности организации. В ответ Рейли письменно соглашается, что и в самом деле, лучшее, что в подобной ситуации он может предпринять, так это «приехать и лично проинспектировать фабрику». Получив такой ответ, истомившаяся от бездействия «бешеная Мария» не скрывала торжества. Она пребывала в полном убеждении, что такой человек, как Рейли, теперь-то уж точно активизирует террористическую пассивность – и кутеповцев, и «Треста». Но…
7-го мая московские газеты сообщают о самоубийстве Савинкова. Как известно, Борис Викторович погиб, выпал из окна здания ОГПУ. А вот что это на самом деле было: несчастный случай, самоубийство, или же ликвидация мавра, сделавшего свое дело, по сей день неизвестно. Учитывая, что Савинков всю жизнь страдал акрофобией (боязнь высоты), трудно предположить, что в тот роковой день он неосторожно высунулся из окна пятого этажа или избрал именно такой способ уйти из жизни.
Узнав о смерти Савинкова, Рейли берет паузу. Кто знает, возможно, в те дни в нем впервые зародились нехорошие предчувствия.
Пауза Рейли затягивается на несколько месяцев. В России нервничают: и потерявший терпение Дзержинский, и разработчики операции «Трест», и «племянники». Наконец, во второй половине августа на стол Артузова кладется оперативное донесение: супружеская чета Рейли взяла билеты на пароход в Европу.
3-го сентября Рейли и Пепита приезжают в Париж. Здесь экс-агент ST1 проводит ряд переговоров с самыми разными нужными людьми, включая главу РОВСа, генерала Кутепова. Говорят, при личном знакомстве эти двое друг другу не шибко глянулись. Тем не менее, выражая определенные сомнения в энергии белой эмиграции, Рейли согласился с Кутеповым в оценке возможностей внутренних контрреволюционных сил в России, представленных, прежде всего, «Трестом».
После парижских встреч Рейли, оставив жену, ненадолго отлучается в Лондон. Позднее, в своих показаниях на Лубянке он признается, что в те лондонские дни встречался, в том числе, и с Черчиллем. Однако сэр Уинстон отказался обещать какую-либо поддержку «Тресту», пока не получит конкретных свидетельств его дееспособности.
11 сентября Рейли возвращается в Париж и возобновляет консультации.
А, быть может, снова просто тянет время, колеблется.
И все-таки 15-го числа они с Пепитой, купив билеты в самый последний момент, садятся в поезд и едут в Германию. В Кельне супруги расстаются (как окажется – навсегда): Пепита отправляется дожидаться возвращения супруга в Гамбург, а сам Рейли выдвигается в направлении Хельсинки. Вечером 22-го числа он морем добирается до финской столицы, а 24-го приезжает в финский на тот момент Выборг.
* На тот момент Бунаков был даже не двуликим, а трехликим «Янусом: он представлял интересы Кутепова в Хельсинки и «Треста» в России, а также сотрудничал с британской разведкой (агент ST.28)
4 апреля Рейли получает из Гельсингфорса копию письма, в котором руководители «Треста» сигнализируют, что с его позицией они всецело согласны, а посему с нетерпением ждут его в Москве, где можно будет обсудить насущные планы и снять все вопросы о дальнейшей деятельности организации. В ответ Рейли письменно соглашается, что и в самом деле, лучшее, что в подобной ситуации он может предпринять, так это «приехать и лично проинспектировать фабрику». Получив такой ответ, истомившаяся от бездействия «бешеная Мария» не скрывала торжества. Она пребывала в полном убеждении, что такой человек, как Рейли, теперь-то уж точно активизирует террористическую пассивность – и кутеповцев, и «Треста». Но…
7-го мая московские газеты сообщают о самоубийстве Савинкова. Как известно, Борис Викторович погиб, выпал из окна здания ОГПУ. А вот что это на самом деле было: несчастный случай, самоубийство, или же ликвидация мавра, сделавшего свое дело, по сей день неизвестно. Учитывая, что Савинков всю жизнь страдал акрофобией (боязнь высоты), трудно предположить, что в тот роковой день он неосторожно высунулся из окна пятого этажа или избрал именно такой способ уйти из жизни.
Узнав о смерти Савинкова, Рейли берет паузу. Кто знает, возможно, в те дни в нем впервые зародились нехорошие предчувствия.
Пауза Рейли затягивается на несколько месяцев. В России нервничают: и потерявший терпение Дзержинский, и разработчики операции «Трест», и «племянники». Наконец, во второй половине августа на стол Артузова кладется оперативное донесение: супружеская чета Рейли взяла билеты на пароход в Европу.
3-го сентября Рейли и Пепита приезжают в Париж. Здесь экс-агент ST1 проводит ряд переговоров с самыми разными нужными людьми, включая главу РОВСа, генерала Кутепова. Говорят, при личном знакомстве эти двое друг другу не шибко глянулись. Тем не менее, выражая определенные сомнения в энергии белой эмиграции, Рейли согласился с Кутеповым в оценке возможностей внутренних контрреволюционных сил в России, представленных, прежде всего, «Трестом».
После парижских встреч Рейли, оставив жену, ненадолго отлучается в Лондон. Позднее, в своих показаниях на Лубянке он признается, что в те лондонские дни встречался, в том числе, и с Черчиллем. Однако сэр Уинстон отказался обещать какую-либо поддержку «Тресту», пока не получит конкретных свидетельств его дееспособности.
11 сентября Рейли возвращается в Париж и возобновляет консультации.
А, быть может, снова просто тянет время, колеблется.
И все-таки 15-го числа они с Пепитой, купив билеты в самый последний момент, садятся в поезд и едут в Германию. В Кельне супруги расстаются (как окажется – навсегда): Пепита отправляется дожидаться возвращения супруга в Гамбург, а сам Рейли выдвигается в направлении Хельсинки. Вечером 22-го числа он морем добирается до финской столицы, а 24-го приезжает в финский на тот момент Выборг.
Старый Выборг. Ист. – terijoki.spb.ru
Из беседы Мессинга и Вяхя:
— Будут напряженнейшие дни. Сегодня надо переправить «Графа» (Якушева – И.Ш.), вернется он оттуда завтра. За ним, через сутки — точнее время сообщит вам «Граф» — надо принять одного господина. Для нас тот господин в сотни раз важнее Савинкова! На какую станцию, по-вашему, лучше его доставить? Мы намечали Песочную.
— Лучше бы, наверно, в Парголово, туда хорошая лесная дорога, и по ночам по ней никто не ездит. А в Песочную я боюсь. Близко очень. Там всегда по утрам местных жителей много. Разговоры пойдут…
— Ну что ж, давайте в Парголово. А теперь слушайте внимательно. Этого господина от самой границы и до вагона никто не должен видеть. Охрана там будет снята на всю глубину. Милицию тоже снимем. Дорога станет свободной. Остальное полностью ложится на вас. Напоминаю еще раз: никакие случайности не могут иметь места! Никакие! Если этот господин будет в пути кем бы то ни было убит или если он сбежит — вас постигнет самая суровая кара, Как крайнюю меру самообороны, разрешаем вам нанести ему лишь ножевые раны, только не смертельные. Но и это лишь в том случае, если никакого иного выхода не останется. Вы все хорошо поняли?
— Понял.
— Не исключено, что этот господин поедет еще и обратно. Поэтому очень важно, чтобы он не понял вашей настоящей роли. Покажите ему настороженность, элементы угрожающей вам опасности. Только не переиграйте! Он очень опытен и коварен. (1)
— Будут напряженнейшие дни. Сегодня надо переправить «Графа» (Якушева – И.Ш.), вернется он оттуда завтра. За ним, через сутки — точнее время сообщит вам «Граф» — надо принять одного господина. Для нас тот господин в сотни раз важнее Савинкова! На какую станцию, по-вашему, лучше его доставить? Мы намечали Песочную.
— Лучше бы, наверно, в Парголово, туда хорошая лесная дорога, и по ночам по ней никто не ездит. А в Песочную я боюсь. Близко очень. Там всегда по утрам местных жителей много. Разговоры пойдут…
— Ну что ж, давайте в Парголово. А теперь слушайте внимательно. Этого господина от самой границы и до вагона никто не должен видеть. Охрана там будет снята на всю глубину. Милицию тоже снимем. Дорога станет свободной. Остальное полностью ложится на вас. Напоминаю еще раз: никакие случайности не могут иметь места! Никакие! Если этот господин будет в пути кем бы то ни было убит или если он сбежит — вас постигнет самая суровая кара, Как крайнюю меру самообороны, разрешаем вам нанести ему лишь ножевые раны, только не смертельные. Но и это лишь в том случае, если никакого иного выхода не останется. Вы все хорошо поняли?
— Понял.
— Не исключено, что этот господин поедет еще и обратно. Поэтому очень важно, чтобы он не понял вашей настоящей роли. Покажите ему настороженность, элементы угрожающей вам опасности. Только не переиграйте! Он очень опытен и коварен. (1)
Вспоминает Борис Гудзь: «Рейли был в Выборге. И как раз в этот момент прибывает в Выборг Якушев, 25 сентября устраивается встреча с Рейли. Тот доволен: специально ради него выбрался из Страны Советов руководитель крупной подпольной организации. Не могло не польстить. Обсуждаются вопросы чрезвычайной важности. Рейли дает советы, к которым явно прислушиваются. Но Якушев иногда деликатно дает понять: не все из них, действительно профессиональных, применимы на большевистской почве, которая со времен пребывания в России Рейли претерпела изменения. И Якушев приглашает Рейли встретиться на месте с людьми, которые в тяжелейших условиях борются с большевиками. Сидней Рейли честно признается, что очень хотел бы, но...» (24)
Рейли снова колеблется. Колеблется до последнего.
И в этом его можно понять: еще свежа в памяти мутная история с Борисом Савинковым, да и заочно вынесенный ему большевиками расстрельный приговор никто не отменял.
И в этом его можно понять: еще свежа в памяти мутная история с Борисом Савинковым, да и заочно вынесенный ему большевиками расстрельный приговор никто не отменял.
Вспоминает Борис Гудзь: «И тогда Якушев бросает козырь: "За четыре дня можно обернуться: отсюда, из Выборга по нашему "окну" на границе в Питер, потом в Москву и обратно. И все в порядке. Давайте так: сегодня 25-е, 26-го мы с вами переходим границу, 27-го мы в Петербурге, 28-го - в Москве. 29-го вы уже здесь. Неужели при такой благоприятной ситуации, которую мы можем обеспечить, вы не решитесь использовать момент увидеть все, что мы делаем там, самому?". Надавил Александр Александрович на тонкие струнки в душе опытнейшего разведчика. Подтекст читался: "Неужели трусишь?" И Рейли сломался: "Согласен. Еду с вами". Тончайшая работа Якушева. Заманили, подурили голову, дали Рейли высказаться, и точка - попался. Вот как искусно разложил игру статский советник. (12)
В данном случае Гудзь немного путается в датах, но это непринципиально. Важно другое: получается Якушев всего-навсего развел г-на Рейли на банальное «слабо»? Вот тебе и матерый шпион!
Так или иначе, но Рейли дает добро, и в тот же день, 25-го, Пепита получает от мужа телеграмму, в которой тот подтверждает, что все остается в силе, он приедет к ней в Гамбург, как это и было оговорено заранее, 2 октября. Супруга успокаивается. Она еще не знает о том, что одновременно муж отправил ей письмо, в котором рассказал о принятом им решении нелегально, тремя дня, смотаться в Ленинград и Москву.
Так или иначе, но Рейли дает добро, и в тот же день, 25-го, Пепита получает от мужа телеграмму, в которой тот подтверждает, что все остается в силе, он приедет к ней в Гамбург, как это и было оговорено заранее, 2 октября. Супруга успокаивается. Она еще не знает о том, что одновременно муж отправил ей письмо, в котором рассказал о принятом им решении нелегально, тремя дня, смотаться в Ленинград и Москву.
Из письма Рейли к жене: «Я бы не предпринял это путешествие, если бы это не было абсолютно необходимо, и если бы я не был убежден в том, что оно не сопряжено практически ни с каким риском… Если случайно буду арестован, это будет не более как по незначительному обвинению. Мои новые друзья настолько могущественны, что добьются моего освобождения».
Вот как уверовал Рейли в «Трест»! Словно бы какое помутнение нашло, и он временно позабыл про латинский девиз, размещенный на его собственной именной почтовой бумаге – Mundo nulla fides (Не верь никому). А ведь даже сам генерал Кутепов предупреждал его не поддаваться уговорам «трестовцев», и ни в коем случае не переходить советскую границу. Как говорилось в известном советском фильме, «уж лучше вы — к нам».
Шпион, пришедший с холода
В 10 часов вечера 25-го сентября, Сидней Рейли, в сопровождении капитана финской пограничной стражи Рузентштрема и «племянника» Радковича (по другой версии, с ними также была Захарченко-Шульц), выгрузился из пригородного поезда на станции Куоккала (ныне – Репино). Выждав до полного наступления темноты, эта троица направилась в сторону приграничной деревеньки Тулокас, расположенной на финском берегу реки Сестра, практически в створе с деревушкой Ванхя Алакюля.
Вспоминает Тойво Вяхя: «Еще раз я проверил повозку и упряжь и с наступлением темноты, около 11 часов вечера, подал лошадь почти к самой реке. Вскоре на финском берегу увидел силуэты людей Человека четыре или пять их было. Появились со стороны развалин бывшей таможни. Возможно, они там, пока было видно, ожидали и следили за тем, что происходит на нашей территории.
После обычного ознакомления — те ли они, и тот ли я? — отвечаю на несколько вопросов, заданных мне на финском языке. <...>
На какое-то время все умолкло. Возможно, тот господин раздевался. Потом уже слышу на русском языке: «Иду!» Улавливаю осторожные шаги к воде. Да, не Радкевич, совсем не Радкевич.
Накануне шли обильные дожди, вода поднялась почти до плеч и была уже холодная. Опасаясь, как бы этот господин не струсил и не повернул обратно (может и упасть на скользких камнях, еще утонет!), я бросился ему навстречу. В одежде, только шинель скинул. Взвалил себе на плечи этого гостя и перетащил на наш берег. Голенький, он был, в одних трусиках, одежду завернул в пальто и держал над головой. Рослый и довольно тяжелый дядя. Но ничего, осилил. «Мой ты теперь, мой!» (1)
После обычного ознакомления — те ли они, и тот ли я? — отвечаю на несколько вопросов, заданных мне на финском языке. <...>
На какое-то время все умолкло. Возможно, тот господин раздевался. Потом уже слышу на русском языке: «Иду!» Улавливаю осторожные шаги к воде. Да, не Радкевич, совсем не Радкевич.
Накануне шли обильные дожди, вода поднялась почти до плеч и была уже холодная. Опасаясь, как бы этот господин не струсил и не повернул обратно (может и упасть на скользких камнях, еще утонет!), я бросился ему навстречу. В одежде, только шинель скинул. Взвалил себе на плечи этого гостя и перетащил на наш берег. Голенький, он был, в одних трусиках, одежду завернул в пальто и держал над головой. Рослый и довольно тяжелый дядя. Но ничего, осилил. «Мой ты теперь, мой!» (1)
Кто знает, возможно, это был первый, он же последний раз в жизни Рейли, когда его в буквальном смысле носили на руках.
Вспоминает Тойво Вяхя: «Садясь в повозку, я вынул из кобуры маузер и положил на колени. Так я всегда делал, чтобы продемонстрировать напряженность обстановки и мою настороженность. Гость тоже стал вытаскивать пистолет из внутреннего кармана. Сердитым шипением я остановил его:
— Не смейте! Вам сидеть — я действую!
Послушался. Я был вооружен отлично. Взведенный маузер на коленях, «вальтер» под гимнастеркой, а в голенище сапога — нож. Оружие не потребовалось. К нам никто не подходил, и гость враждебных намерений ко мне не проявлял. Он остро и зло издевался над нашими дорогами. И я его поддерживал в этом, слегка только. В моей роли меня интересовали только деньги. Переигрывать не следовало...» (1)
— Не смейте! Вам сидеть — я действую!
Послушался. Я был вооружен отлично. Взведенный маузер на коленях, «вальтер» под гимнастеркой, а в голенище сапога — нож. Оружие не потребовалось. К нам никто не подходил, и гость враждебных намерений ко мне не проявлял. Он остро и зло издевался над нашими дорогами. И я его поддерживал в этом, слегка только. В моей роли меня интересовали только деньги. Переигрывать не следовало...» (1)
Слева - актер Иван Власов в роли пограничника Тойво Вяхя. Справа - актер Всеволод Якут в роли Сиднея Рейли. Кадры из фильма «Операция Трест» (1967).
Тойво Вяхя довез Рейли до окрестностей Парголово. Чтобы оказаться на ж/д станции аккурат в момент прибытия первого утреннего поезда, им пришлось несколько часов дожидаться в лесочке. Наконец поезд прибыл. Пограничник вручил «туристу» загодя купленный билет в четвертый вагон. Рейли отблагодарил прощальным рукопожатием и всунутыми в руку сталкера тремя советскими червонцами, вызвавшими у Вяхи невольные ассоциации с иудиными сребрениками. Далее Рейли поднялся в вагон, где его радушно встретили вернувшийся из Выборга поездом Якушев и сотрудник КРО Григорий Сыроежкин, работавший под легендой Щукина, боевика «Треста». Щукин вручил нелегалу советский паспорт на имя коммерсанта Николая Николаевича Штейнберга – Рейли заранее сообщил «трестовцам» имя, под которым желал отправиться в Россию, а также свои рост, вес и особые приметы.
Весь ленинградский день Рейли провел на квартире Щукина. Здесь он встретился с «оппозиционно настроенным московским рабочим, депутатом Моссовета» (эту роль сыграл Владимир Стырне – помощник начальника КРО), а также с реальным монархистом, эмиссаром Врангеля — Мукаловым.
Вечером 26-го Рейли, Якушев и Мукалов в шикарном международном вагоне выехали в Москву. Следующим утром на Ленинградском вокзале их встретила группа залегендированных чекистских товарищей, которая отвезла почетного гостя на дачу в Малаховку, где было инсценировано заседание «Политического совета» организации «Трест». Надо ли говорить, что в этот день поселок буквально кишел агентами ОГПУ, изображающими прогуливающихся дачников?
По окончании «заседания», итогами которого Рейли остался чрезвычайно доволен (цит.: «Если бы у Савинкова была такая организация, как Трест, он был бы непобедим»), его повезли на машине в Москву. По оговоренному еще в Выборге плану, вечерним поездом нелегал должен был выехать обратно в Ленинград, чтобы в ночь с 28 на 29-е перейти высоко оцененное им «Раяйокское окно».
А вот по плану ОГПУ Рейли следовало арестовать уже в машине. Но тут «турист» неожиданно изъявил желание подписать жене и друзьям открытки с московскими видамм и собственноручно опустить их в столичный почтовый ящик. Дабы на той стороне увидели московский штемпель в качестве своего рода документального подтверждения поездки. Чекисты не возражали, это было им только на руку.
Весь ленинградский день Рейли провел на квартире Щукина. Здесь он встретился с «оппозиционно настроенным московским рабочим, депутатом Моссовета» (эту роль сыграл Владимир Стырне – помощник начальника КРО), а также с реальным монархистом, эмиссаром Врангеля — Мукаловым.
Вечером 26-го Рейли, Якушев и Мукалов в шикарном международном вагоне выехали в Москву. Следующим утром на Ленинградском вокзале их встретила группа залегендированных чекистских товарищей, которая отвезла почетного гостя на дачу в Малаховку, где было инсценировано заседание «Политического совета» организации «Трест». Надо ли говорить, что в этот день поселок буквально кишел агентами ОГПУ, изображающими прогуливающихся дачников?
По окончании «заседания», итогами которого Рейли остался чрезвычайно доволен (цит.: «Если бы у Савинкова была такая организация, как Трест, он был бы непобедим»), его повезли на машине в Москву. По оговоренному еще в Выборге плану, вечерним поездом нелегал должен был выехать обратно в Ленинград, чтобы в ночь с 28 на 29-е перейти высоко оцененное им «Раяйокское окно».
А вот по плану ОГПУ Рейли следовало арестовать уже в машине. Но тут «турист» неожиданно изъявил желание подписать жене и друзьям открытки с московскими видамм и собственноручно опустить их в столичный почтовый ящик. Дабы на той стороне увидели московский штемпель в качестве своего рода документального подтверждения поездки. Чекисты не возражали, это было им только на руку.
Рассказывает Артур Артузов: «Рейли привезли в Москву. Встреча была инсценирована на подмосковной даче, которая охранялась не только «часовыми», но и собаками. Это Рейли подметил и еще раз убедился в том, что «Трест» процветает, а процветает потому, что наладил хорошую конспирацию и охрану руководства. На состоявшемся совещании Рейли рассказал не только о своих планах, но и о позиции англичан, заверяя, что, по его убеждению, в ближайшие два года не предвидится интервенции со стороны западных держав. После того как Рейли выговорился, мы повезли его в Москву, и по «ошибке» автомобиль въехал во двор ОГПУ.
Рейли уже не опасен. Как вести дело дальше? Может, на этом и поставить победную точку? Сказать миру, что Рейли за решеткой? За границей тут же начнется вой и визг о «зверствах» ЧК. Признание, что Рейли арестован, еще больше насторожит противника, заставит его еще глубже законспирироваться, обострит его контрразведку...» (21)
Рейли уже не опасен. Как вести дело дальше? Может, на этом и поставить победную точку? Сказать миру, что Рейли за решеткой? За границей тут же начнется вой и визг о «зверствах» ЧК. Признание, что Рейли арестован, еще больше насторожит противника, заставит его еще глубже законспирироваться, обострит его контрразведку...» (21)
Арест британского подданного, да еще и личного доверенного лица Черчилля, ставил под вопрос дальнейшее существование «Треста». В этой ситуации советским спецслужбам требовалось убедить противоположную сторону в том, что провал Рейли — лишь роковое стечение обстоятельств.
Рассказывает Артур Артузов: «А что, если Рейли «убить» в перестрелке во время очередного перехода границы? Роковой случай. Понадобится двойник Рейли, человек в одежде Рейли. Такого подобрать не трудно. Разыграть «бой» на самой границе, всполошить финских пограничников: пусть смотрят на мертвого Рейли...» (21)
Вот только, чтобы придать достоверность этой истории, требовалось еще и показательно арестовать, а потом... расстрелять продажного пограничника Тойво Вяхя.
Поздним вечером 28 сентября группа из четырех человек направилась сквозь лес и туман к берегу Сестры. Проводником шел Тойво Вяхя, за ним Сыроежкин-Щукин, еще один лже-трестовец из числа сотрудников ОГПУ, и, наконец, «двойник Рейли» (некий оперативник ленинградского КРО). По предложению Тойво Вяхя инсценировку планировали разыграть на небольшой открытой полянке между центром селения Ванха Алакюля и линией границы, до которой еще оставалось 50-100 метров пространства. Мизансцена строилась с тем расчетом, чтобы люди на Той стороне услышали голоса и увидели вспышки выстрелов.
Когда четверка приблизилась к намеченному месту, из как бы засады выскочили ведомые подчиненным Мессинга Шаровым огэпеушники, загримированные под пограничников, и открыли огонь поверх голов своих товарищей. Щукин начал стрелять в ответ, имитируя отчаянную перестрелку.
Поздним вечером 28 сентября группа из четырех человек направилась сквозь лес и туман к берегу Сестры. Проводником шел Тойво Вяхя, за ним Сыроежкин-Щукин, еще один лже-трестовец из числа сотрудников ОГПУ, и, наконец, «двойник Рейли» (некий оперативник ленинградского КРО). По предложению Тойво Вяхя инсценировку планировали разыграть на небольшой открытой полянке между центром селения Ванха Алакюля и линией границы, до которой еще оставалось 50-100 метров пространства. Мизансцена строилась с тем расчетом, чтобы люди на Той стороне услышали голоса и увидели вспышки выстрелов.
Когда четверка приблизилась к намеченному месту, из как бы засады выскочили ведомые подчиненным Мессинга Шаровым огэпеушники, загримированные под пограничников, и открыли огонь поверх голов своих товарищей. Щукин начал стрелять в ответ, имитируя отчаянную перестрелку.
Вспоминает Тойво Вяхя: «Убийство» Рейли разыграли как по нотам. В условленном месте меня с двойником Рейли встретила группа чекистов во главе с Шаровым. Покричали мы тут, поругались на трех языках — на русском, финском и английском. Постреляли поверх голов друг друга. Потом «Рейли» слег на обочине. Землю около его головы обрызгали кровью, запасенной Шаровым, а мне связали руки. Тут же на выстрелы прибежал председатель местного сельсовета, молодой парень, коммунист, толковый человек и добрый товарищ: «Не нужна ли помощь актива?» Шаров поблагодарил его за быструю явку, похвалил. «Помощи пока не надо, — сказал он. — Вот этого мерзавца, — и на меня указал пальцем, — мы захватили, а вот того, на обочине, — прикончили. Только уж вы никому об этом ни слова — секрет!» Не в шутку напуганный предсельсовета удалился довольно резво. Шаров был в добром настроении: «Логически рассуждая, он еще до утра по всему поселку раззвонит. Как пить дать, раззвонит». Я большой радости не ощущал. Поругивал эту самую логику.
Подали машину Шарова. Вместительную старую развалину «бьюик»; разворачиваясь, она фарами осветила и меня, стоявшего со связанными руками, и «покойника» на обочине. Его подняли за руки и за ноги, втиснули в машину. Длинный он был, не уместился, ноги остались висеть на подножке. Меня взяли за воротник и тоже в машину, и — довольно энергично. Кобуру моего мазера оставили в кустах около дороги: приметная, узнают ее местные жителя, и особенно пограничники!
Машина пошла. Не в Ленинград прямо, как я еще надеялся. Остановилась в Белоострове, в управлении пограничной комендатуры. Меня повели на второй этаж, легкими толчками ускоряя шаг. «Покойник» остался в машине с торчащими на подножке ногами. В помещении комендатуры, якобы на какое-то совещание, важное и срочное, собрались почти все командиры пограничного участка…» (1)
Подали машину Шарова. Вместительную старую развалину «бьюик»; разворачиваясь, она фарами осветила и меня, стоявшего со связанными руками, и «покойника» на обочине. Его подняли за руки и за ноги, втиснули в машину. Длинный он был, не уместился, ноги остались висеть на подножке. Меня взяли за воротник и тоже в машину, и — довольно энергично. Кобуру моего мазера оставили в кустах около дороги: приметная, узнают ее местные жителя, и особенно пограничники!
Машина пошла. Не в Ленинград прямо, как я еще надеялся. Остановилась в Белоострове, в управлении пограничной комендатуры. Меня повели на второй этаж, легкими толчками ускоряя шаг. «Покойник» остался в машине с торчащими на подножке ногами. В помещении комендатуры, якобы на какое-то совещание, важное и срочное, собрались почти все командиры пограничного участка…» (1)
Тойво Вяхя провели по плацу сквозь строй однополчан. Он понуро шел, со связанными за спиной руками, а товарищи плевали в его сторону и осыпали проклятьями. Затем с его форменной шинели были сорваны зеленые петлицы, снята с буденовки пятиконечная звезда. Так поступают с предателями…
С этой минуты красный командир Вяхя перестал существовать.
С этой минуты красный командир Вяхя перестал существовать.
Вспоминает Тойво Вяхя: «Как хотел я обнять этих столь дорогих мне людей и сказать: «Не верьте, товарищи! Я для вас всегда был верным другом. Вас спасал, страну нашу, и в этой борьбе не жалел ни сил, ни самой жизни». Но этого сказать нельзя было, и я плакал, просил пощады и наговаривал на себя всякие пакости. Ты помнишь, товарищ, этот вечер? Я его не забыл…
Недолго меня тут «допрашивали». Кричали больше. Потом выехали в Ленинград. «Покойник» поднялся и давай ругаться: «По мне сапогами ходили и нос разбили». Нос его действительно вырос размерами и куда-то вбок глядел. Мне развязали руки. Я сидел молча. Видимых повреждений не имел… В пути, в районе Новой Деревни, меня одели в штатскую одежду и дали какой-то паспорт. Липу, наверное. Поместили в гостинице Европейской и тут же прочли наставление: «Кормить и поить будем. Из номера не высовываться и без нашего звонка никому дверей не открывать. Все ясно?» Да, более чем ясно...» (1)
Недолго меня тут «допрашивали». Кричали больше. Потом выехали в Ленинград. «Покойник» поднялся и давай ругаться: «По мне сапогами ходили и нос разбили». Нос его действительно вырос размерами и куда-то вбок глядел. Мне развязали руки. Я сидел молча. Видимых повреждений не имел… В пути, в районе Новой Деревни, меня одели в штатскую одежду и дали какой-то паспорт. Липу, наверное. Поместили в гостинице Европейской и тут же прочли наставление: «Кормить и поить будем. Из номера не высовываться и без нашего звонка никому дверей не открывать. Все ясно?» Да, более чем ясно...» (1)
В самоизоляции в номере «Европейской» Вяхя провел двое суток.
На третьи, ближе к ночи, его отвели на товарную станцию Московского вокзала, посадили в поезд, в отдельное двухместное купе, и отправили в столицу.
К этому моменту все кому следовало, были уведомлены о расстреле за измену 24-летнего пограничника Тойво Вяхя. Перестраховываясь от возможных «кротов» в собственном ведомстве, мнимую смерть предателя провели по всем положенным в таких случаях бумажным инстанциям.
На третьи, ближе к ночи, его отвели на товарную станцию Московского вокзала, посадили в поезд, в отдельное двухместное купе, и отправили в столицу.
К этому моменту все кому следовало, были уведомлены о расстреле за измену 24-летнего пограничника Тойво Вяхя. Перестраховываясь от возможных «кротов» в собственном ведомстве, мнимую смерть предателя провели по всем положенным в таких случаях бумажным инстанциям.
Из диалога в кабинете начальника КРО ОГПУ Артура Артузова (октябрь 1925 года):
– Какую фамилию вы хотели бы носить?
– Мне все равно.
– Может быть, имя, отчество?
– Моего отца звали Юкка, сын Микко. Иван Михайлович по-русски.
– Очень хорошо. Иван Михайлович... Петров – подойдет?
– Вполне... Скажите, что со мной будет?
– Думаю, вас ждет самое страшное - кроме нас, вы будете единственным человеком, знающим, что Тойво Вяхя не предатель... Ваши друзья станут вашими врагами. Не пытайтесь преодолеть их презрение, это опасно для вас и для дела... Свою прошлую жизнь забудьте, ее не было. Вам двадцать четыре года, Россия велика, на нашу помощь можете рассчитывать всегда и всюду. Желаю удачи… (14)
– Какую фамилию вы хотели бы носить?
– Мне все равно.
– Может быть, имя, отчество?
– Моего отца звали Юкка, сын Микко. Иван Михайлович по-русски.
– Очень хорошо. Иван Михайлович... Петров – подойдет?
– Вполне... Скажите, что со мной будет?
– Думаю, вас ждет самое страшное - кроме нас, вы будете единственным человеком, знающим, что Тойво Вяхя не предатель... Ваши друзья станут вашими врагами. Не пытайтесь преодолеть их презрение, это опасно для вас и для дела... Свою прошлую жизнь забудьте, ее не было. Вам двадцать четыре года, Россия велика, на нашу помощь можете рассчитывать всегда и всюду. Желаю удачи… (14)
Слева - «Наградной лист» пограничника Ивана Петрова. Ист. – rkna.ru. Справа - Молодой орденоносец Иван Петров. Ист.фото: (с) ru.wikipedia.org.
Что и говорить, уникальный случай. По сути, в отношении Тойво Вяхи начальник КРО Артузов инициировал запуск программы по защите свидетелей, которая и в наши-то дни используется крайне редко.
Спустя примерно неделю после процитированного разговора, на энской пограничной заставе в глухой бухте Дюрсо, что на Черноморском побережье, появился высокий, светло-русый офицер-пограничник с сильным ненашенским акцентом, но при этом с русским именем Иван Михайлович Петров. Личному составу представили нового командира, на груди которого красовался новенький, еще не обмытый орден Красного Знамени. Такие награды тогда имели немногие. «Видать, заслуженный человек этот Петров», – перешептывались бойцы.
Тем временем в Москве и Ленинграде чекисты продолжали плести паутину операции «Трест», работая с неугомонными, жаждущими поквитаться за Рейли «племянниками».
Окончательно «Трест» будет свернут лишь летом 1927 года.
Поскольку в этой операции были активно задействованы резидентуры, работавшие за границей, гриф секретности с дела «Треста» не снят по сей день.
Но – это уже совсем другая история.
Спустя примерно неделю после процитированного разговора, на энской пограничной заставе в глухой бухте Дюрсо, что на Черноморском побережье, появился высокий, светло-русый офицер-пограничник с сильным ненашенским акцентом, но при этом с русским именем Иван Михайлович Петров. Личному составу представили нового командира, на груди которого красовался новенький, еще не обмытый орден Красного Знамени. Такие награды тогда имели немногие. «Видать, заслуженный человек этот Петров», – перешептывались бойцы.
Тем временем в Москве и Ленинграде чекисты продолжали плести паутину операции «Трест», работая с неугомонными, жаждущими поквитаться за Рейли «племянниками».
Окончательно «Трест» будет свернут лишь летом 1927 года.
Поскольку в этой операции были активно задействованы резидентуры, работавшие за границей, гриф секретности с дела «Треста» не снят по сей день.
Но – это уже совсем другая история.
Из интервью с Эвелиной Фишер, дочерью легендарного советского разведчика Рудольфа Абеля (1997 г.):
– ...Отец говорил по поводу Операции «Трест»: «Сейчас такая операция маловероятна, потому что люди разучились верить» (27)
– ...Отец говорил по поводу Операции «Трест»: «Сейчас такая операция маловероятна, потому что люди разучились верить» (27)
Красный праведник
Часть 2-я
В 1928 году Иван Петров закончил Высшую пограничную школу ОГПУ и получил назначение на Дальний Восток, в Нерчинский погранотряд, где служил уполномоченным комендатуры по борьбе с китайскими диверсионными группами.
В 1929 году участвовал в боях на КВЖД.
Вплоть до 1937 года служил в разных подразделениях пограничной охраны ОГПУ-НКВД. Последняя занимаемая должность – командир части. В этой должности Петрова и арестовали.
В 1929 году участвовал в боях на КВЖД.
Вплоть до 1937 года служил в разных подразделениях пограничной охраны ОГПУ-НКВД. Последняя занимаемая должность – командир части. В этой должности Петрова и арестовали.
Вспоминает Тойво Вяхя: «С первого дня ареста меня поместили в камеру «законченных дел», откуда только один путь – в загородные леса и болота, где другие обреченные рыли огромные рвы… Почти год я ожидал расстрела, но меня все не брали, хотя не раз в камере оставался только я один…Чем можно это объяснить? Думаю, кто-то из знающих меня чекистов, возможно, по старым еще делам где-то перечеркнул мою фамилию в какой-то партии, и, поскольку расстреливалось ежедневно (по заявлению наркома НКВД Белоруссии Бермана) не менее четырехсот человек, я оказался среди них бесхозным, и обо мне забыли». (14)
В октябре 1938 года Петрова освободили «за недоказанностью». Более того – он получил денежное довольствие по должностному окладу за все время нахождения в заключении. И это – очередной уникальный случай в непростой судьбе этого человека.
В советской-финскую (Зимнюю) войну Петров получил возможность вспомнить времена боевых походов Антикайнена, будучи командиром отдельного лыжного (далее – 126-го стрелкового) полка.
В 1941 году окончил курсы «Выстрел». С началом Великой Отечественной войныл назначен командиром 143-го армейского запасного полка, затем 936-го полка 254-й сд 11-й армии Северо-Западного фронта. 5 сентября 1941 года в боях под Старой Руссой был тяжело ранен. После госпиталей, вплоть до выхода в отставку в 1946-м в звании полковника госбезопасности, служил заместителем начальника и начальником учебного отдела Златоустовского пехотного училища.
В послевоенное время жил на Украине, был членом райкома КПСС, избирался депутатом районного Совета. В 1962-м переехал в Калининград.
А два года спустя Тойво Вяхя... воскрес.
Летом 1964-го в газете «Неделя» были напечатаны главы нового романах маститого писателя Льва Никулина «Мертвая зыбь». Из них советские читатели впервые узнали некоторые подробности операции «Трест», включая эпизоды, связанные с поимкой Сиднея Рейли. В своем материале автор немного ошибся в написании имени Тойво Вяхи, о чем вскорости ему деликатно поведал в письме сам Вяхя. Никулин был потрясен – он никак не ожидал, что в живых остались еще какие-то участники операции «Трест», помимо военного пенсионера Бориса Гудзя, активно консультировавшего писателя.
С этого момента у Никулина появился еще один консультант – расконспирировавшийся Иван Петров. А 30 августа 1965 года в газете «Калининградский комсомолец» вышел очерк «Человек из легенды», после которого были окончательно расставлены все точки над «и». Отныне «воскресший» пограничник в отставке становится человеком с двойным именем – Иван Петров (Тойво Вяхя). Ну а в мае 1968-го состоялся премьерный показ четырехсерийного художественного телефильма режиссера Сергея Колосова «Операция Трест», снятого по мотивам романа «Мертвая зыбь». Роль пограничника Вяхи в нем исполнил начинающий молодой актер Иван Власов. При этом специально для фильма отсняли небольшое документальное интервью с самим 66-летним Вяхой – в виде абсолютно оправданной, логической вставки, оно было вплетено в телеповествование.
В советской-финскую (Зимнюю) войну Петров получил возможность вспомнить времена боевых походов Антикайнена, будучи командиром отдельного лыжного (далее – 126-го стрелкового) полка.
В 1941 году окончил курсы «Выстрел». С началом Великой Отечественной войныл назначен командиром 143-го армейского запасного полка, затем 936-го полка 254-й сд 11-й армии Северо-Западного фронта. 5 сентября 1941 года в боях под Старой Руссой был тяжело ранен. После госпиталей, вплоть до выхода в отставку в 1946-м в звании полковника госбезопасности, служил заместителем начальника и начальником учебного отдела Златоустовского пехотного училища.
В послевоенное время жил на Украине, был членом райкома КПСС, избирался депутатом районного Совета. В 1962-м переехал в Калининград.
А два года спустя Тойво Вяхя... воскрес.
Летом 1964-го в газете «Неделя» были напечатаны главы нового романах маститого писателя Льва Никулина «Мертвая зыбь». Из них советские читатели впервые узнали некоторые подробности операции «Трест», включая эпизоды, связанные с поимкой Сиднея Рейли. В своем материале автор немного ошибся в написании имени Тойво Вяхи, о чем вскорости ему деликатно поведал в письме сам Вяхя. Никулин был потрясен – он никак не ожидал, что в живых остались еще какие-то участники операции «Трест», помимо военного пенсионера Бориса Гудзя, активно консультировавшего писателя.
С этого момента у Никулина появился еще один консультант – расконспирировавшийся Иван Петров. А 30 августа 1965 года в газете «Калининградский комсомолец» вышел очерк «Человек из легенды», после которого были окончательно расставлены все точки над «и». Отныне «воскресший» пограничник в отставке становится человеком с двойным именем – Иван Петров (Тойво Вяхя). Ну а в мае 1968-го состоялся премьерный показ четырехсерийного художественного телефильма режиссера Сергея Колосова «Операция Трест», снятого по мотивам романа «Мертвая зыбь». Роль пограничника Вяхи в нем исполнил начинающий молодой актер Иван Власов. При этом специально для фильма отсняли небольшое документальное интервью с самим 66-летним Вяхой – в виде абсолютно оправданной, логической вставки, оно было вплетено в телеповествование.
В фильме «Операция Трест» Тойво Вяхя (Петров) сыграл сам себя. Ист. – rkna.ru.
Во второй половине 1960-х Петров-Вяхя перебрался в Петрозаводск, с которым в его жизни было так много связано, и взялся за перо. В 1969-м вышла его дебютная повесть «Красные финны». Четыре года спустя, по рекомендации маститого советского писателя и поэта Константина Симонова, был принят в Союз писателей СССР…
* * *
За несколько дней до нового, 1984 года, Вяхя достал из почтового ящика письмо. На конверте значилось «Петрозаводск, Петрову Ивану Михайловичу (Тойво Вяхя), чекисту, писателю». Отправитель «Москва, Донская площадь», плюс штемпель Киевского вокзала. В конверте лежала красивая открытка, подписанная всего тремя словами: «Недобитая старая сволочь!». Говорят, прочитав сей текст, адресат улыбнулся: «Значит моя, жизнь и в самом деле чего-то стоит… Одно обидно – что старая».
Полгода спустя Тойво Вяхя скончался.
В 1986-м его имя получил новый сухогрузный теплоход Беломорско-Онежского речного пароходства. В декабре 2012 года у сухогруза в очередной раз поменялись владелец (ныне ООО «Донмастер») и порт приписки (Таганрог). На правах хозяина-барина теплоход переименовали и теперь он прозывается «Капитан Воронков».
* * *
За несколько дней до нового, 1984 года, Вяхя достал из почтового ящика письмо. На конверте значилось «Петрозаводск, Петрову Ивану Михайловичу (Тойво Вяхя), чекисту, писателю». Отправитель «Москва, Донская площадь», плюс штемпель Киевского вокзала. В конверте лежала красивая открытка, подписанная всего тремя словами: «Недобитая старая сволочь!». Говорят, прочитав сей текст, адресат улыбнулся: «Значит моя, жизнь и в самом деле чего-то стоит… Одно обидно – что старая».
Полгода спустя Тойво Вяхя скончался.
В 1986-м его имя получил новый сухогрузный теплоход Беломорско-Онежского речного пароходства. В декабре 2012 года у сухогруза в очередной раз поменялись владелец (ныне ООО «Донмастер») и порт приписки (Таганрог). На правах хозяина-барина теплоход переименовали и теперь он прозывается «Капитан Воронков».
Один корабль - два имени. Ист. - fleetphoto.ru
Чем не угодил Тойво Вяхя новым судовладельцам — история умалчивает. Однако беремся им напомнить, что существует устоявшаяся морская примета, гласящая: «Несчастье постигнет корабль, которому сменили название». Ее истоки восходят еще ко временам написания «Книги Перемен», автор которой, полумифический китайский император Фу Си учил осторожному отношению ко всему, что дано судьбой от рождения. Включая имя.
В этом смысле Тойво Вяхя необычайно повезло.
Он сумел не только сохранить, но и вернуть данное судьбой имя.
«А всё остальное...», – как поется в известной эмигрантской песне, – «...печальная быль».
PS: Как сложились судьбы
СИДНЕЙ ДЖОРДЖ РЕЙЛИ
Содержался в камере, в которой годом ранее сидел Савинков. Поначалу отказывался давать показания, рассчитывая, что британские правительство и разведка впишутся за него. Но после того, как чекисты убедили Рейли, что для Запада он – скорее мертв, чем жив, – пошел на контакт, выразил готовность сотрудничать, и в какой-то момент даже предложил использовать себя в качестве агента советской контразведки, о чем написал лично тов.Дзержинскому...
5 ноября 1925 года чекисты вывезли Рейли на очередную прогулку, в парк Сокольники. Когда автомобиль неожиданно «сломался», шпиону предложили размять ноги, и, проведя его в лесок, выстрелили в затылок. Труп доставили на Лубянку, где сфотографировали – сначала в шинели по пояс, а затем голого во весь рост. На следующий день тело британского шпиона закопали во дворе внутренней тюрьмы ОГПУ. Считается, что на расстреле Рейли настоял лично тов. Сталин, хотя чекисты строили большие планы на оперативную игру с задействием Рейли, считая, что суперагента много полезнее было бы оставить в живых.
В этом смысле Тойво Вяхя необычайно повезло.
Он сумел не только сохранить, но и вернуть данное судьбой имя.
«А всё остальное...», – как поется в известной эмигрантской песне, – «...печальная быль».
PS: Как сложились судьбы
СИДНЕЙ ДЖОРДЖ РЕЙЛИ
Содержался в камере, в которой годом ранее сидел Савинков. Поначалу отказывался давать показания, рассчитывая, что британские правительство и разведка впишутся за него. Но после того, как чекисты убедили Рейли, что для Запада он – скорее мертв, чем жив, – пошел на контакт, выразил готовность сотрудничать, и в какой-то момент даже предложил использовать себя в качестве агента советской контразведки, о чем написал лично тов.Дзержинскому...
5 ноября 1925 года чекисты вывезли Рейли на очередную прогулку, в парк Сокольники. Когда автомобиль неожиданно «сломался», шпиону предложили размять ноги, и, проведя его в лесок, выстрелили в затылок. Труп доставили на Лубянку, где сфотографировали – сначала в шинели по пояс, а затем голого во весь рост. На следующий день тело британского шпиона закопали во дворе внутренней тюрьмы ОГПУ. Считается, что на расстреле Рейли настоял лично тов. Сталин, хотя чекисты строили большие планы на оперативную игру с задействием Рейли, считая, что суперагента много полезнее было бы оставить в живых.
Якобы снятый на Лубянке труп Сиднея Рейли.Ист. – express.co.uk
Во многом таинственные обстоятельства, как задержания, так и последующего убийства Рейли, породили огромное количество конспиралогических версий. Например, что на самом деле британский агент еще очень долгое время содержался в камере на Лубянке и в итоге сошел с ума в большевистских застенках. Некоторые источники утверждают, что в будущем Рейли работал на советскую разведку (здесь варианты разнятся – на Ближнем Востоке, в Китае, в США…). Третьи настаивают, что Рейли, напротив, бежал из СССР, через Шанхай и Гонконг добрался до Палестины, где и жил вплоть до конца 1960-х, сотрудничая с «Моссадом»...
Тойво Антикайнен. Находясь на подпольной работе в Финляндии, в ноябре 1934 года был арестован финской охранкой и приговорен к пожизненной каторге. При содействии Советского правительства освобожден 3 мая 1940 года и переехал в Союз, где был избран депутатом Верховного Совета СССР. По официальной версии погиб в октябре 1941 года в авиакатастрофе под Архангельском. По другой – в Москве выбросился из окна гостиницы, когда за ним пришли из НКВД.
Владимир Федорович Джунковский. Являлся одной из важнейших фигур в планировании операции «Трест», хотя его роль в этой истории обычно замалчивается. Арестован в конце 1937 года, будучи уже 72-летним стариком. 21 февраля 1938 года специальной тройкой НКВД приговорен к смертной казни, и в тот же день расстрелян.
Дзержинский Феликс Эдмундович. Скоропостижно скончался от сердечного приступа 20 июля 1926 года. Похоронен 22-го на Красной площади у Кремлевской стены. Его приемником на посту председателя ОГПУ стал Вячеслав Менжинский, именно ему пришлось завершать операцию «Трест».
Станислав Адамович Мессинг. С 1935 года – председатель президиума Всесоюзной торговой палаты СССР. В этой должности 15 июня 1937 года был арестован за «шпионаж в пользу Польши». 2 сентября расстрелян и захоронен на спецобъекте НКВД «Коммунарка». Реабилитирован посмертно в октябре 1956 года.
Мария Владиславовна Захарченко-Шульц. В начале июня 1927 года входила в состав диверсионной группы, которая предприняла попытку взрыва общежития чекистов на Малой Лубянке. Попытка закончилась провалом, после чего группа диверсантов, разделившись на две части, вознамерилась уйти за кордон через западную границу СССР. 23 июня (по другим данным 18 июня) года Мария Захарченко-Шульц погибла в перестрелке с сотрудниками ОГПУ в районе станции Дретунь (Полоцкий район Витебской области).
Георгий Николаевич Радкович. Летом 1928 года, решив отомстить за смерть жены, перешел советско-финскую границу, добрался до Москвы и 4 июля бросил бомбу в бюро пропусков ОГПУ. Два дня спустя, будучи окруженным чекистами в районе подмосковного Подольска, застрелился.
Александр Александрович Якушев. После окончания операции «Трест» работал в Наркомате путей сообщения. В 1929 году арестован за участие в контрреволюционной организации, включая тесные контакты с лидерами русской эмиграции (в интересах, заметим, «Треста»!). Срок отбывал в лагере на Соловках. 12 февраля 1937 года скончался от инфаркта. Посмертно реабилитирован в 1950-е.
Роберт Гамильтон Брюс Локкарт. Британский дипломат, тайный агент, журналист, писатель. В начале Второй мировой войны — один из руководителей отдела политической разведки английского МИД (1939—1940), английский представитель при временном чехословацком правительстве в Лондоне (1940—1941) и директор Комитета по делам политической войны, ведавшего вопросами пропаганды и разведки (1941—1945). Автор ряда книг, в том числе воспоминаний о пребывании в Советской России. Скончался 27 февраля 1970 года в Лондоне в 82-летнем возрасте.
Эдуард Петрович Берзин (Берзиньш). В 1930-е – один из организаторов и руководителей системы ГУЛАГ, первый директор государственного треста «Дальстрой». 19 декабря 1937 года арестован как организатор и руководитель «Колымской антисоветской, шпионской, повстанческо-террористической, вредительской организации». В августе 1938-го расстрелян. Посмертно реабилитирован в 1956 году.
Павел Дмитриевич Мальков. Первый раз был арестован в 1936 году. Отбыл 10 лет в ГУЛАГе. По данным «Мемориала», был вторично арестован в 1948 году, как «троцкист», и приговорен к 8 годам лагерей. После смерти Сталина освобожден и реабилитирован. С 1954 года — персональный пенсионер союзного значения. Автор книги «Записки коменданта московского Кремля» (1957). Скончался в 1965-м, похоронен на Новодевичьем кладбище.
Александр Павлович Кутепов. 26 января 1930 года генерал Кутепов был похищен в Париже агентами советской разведки. Длительное время судьба Кутепова оставалась неизвестной, пока в 1989 году Леонид Млечин не опубликовал информацию, что генерал скончался от сердечного приступа на советском пароходе по пути из Марселя в Новороссийск. Якобы приступ спровоцировала большая доза морфия, которую генералу ввели при похищении. Однако документального подтверждении версии Млечина нет.
Григорий Сергеевич Сыроежкин. Во время гражданской войны в Испании под именем Григорий Грандэ был старшим военным советником 14-го корпуса армии республиканцев, руководил разведкой и диверсиями в тылу франкистов. В конце 1938 года отозван в Москву, арестован и обвинен в измене родине в форме шпионажа, в участии в антисоветском заговоре в НКВД и в связях с ранее разоблаченными врагами народа. 29 января 1939 года приговорен к расстрелу и в тот же день казнен. Посмертно реабилитирован в 1956 году.
Борис Игнатьевич Гудзь. Старейший советский разведчик. Выйдя в 1962 году на пенсию, активно занимался общественной работой, изучал историю революционного движения, работал в архивах КГБ и ЦК КПСС. Консультировал авторов книг и фильмов по истории ВЧК-ОГПУ, в том числе являлся консультантом телефильма «Операция "Трест"». Умер 27 декабря 2006 в Москве на 105-м году жизни. Похоронен на Новодевичьем кладбище.
деревня ВАНХА АЛАКЮЛЯ
9 июня 1944 года, во время наступления Красной армии на Карельском перешейке, советские самолеты разбомбили это селение, в котором на тот момент находились позиции финской артиллерии. После войны деревню решили не восстанавливать.
Тойво Антикайнен. Находясь на подпольной работе в Финляндии, в ноябре 1934 года был арестован финской охранкой и приговорен к пожизненной каторге. При содействии Советского правительства освобожден 3 мая 1940 года и переехал в Союз, где был избран депутатом Верховного Совета СССР. По официальной версии погиб в октябре 1941 года в авиакатастрофе под Архангельском. По другой – в Москве выбросился из окна гостиницы, когда за ним пришли из НКВД.
Владимир Федорович Джунковский. Являлся одной из важнейших фигур в планировании операции «Трест», хотя его роль в этой истории обычно замалчивается. Арестован в конце 1937 года, будучи уже 72-летним стариком. 21 февраля 1938 года специальной тройкой НКВД приговорен к смертной казни, и в тот же день расстрелян.
Дзержинский Феликс Эдмундович. Скоропостижно скончался от сердечного приступа 20 июля 1926 года. Похоронен 22-го на Красной площади у Кремлевской стены. Его приемником на посту председателя ОГПУ стал Вячеслав Менжинский, именно ему пришлось завершать операцию «Трест».
Станислав Адамович Мессинг. С 1935 года – председатель президиума Всесоюзной торговой палаты СССР. В этой должности 15 июня 1937 года был арестован за «шпионаж в пользу Польши». 2 сентября расстрелян и захоронен на спецобъекте НКВД «Коммунарка». Реабилитирован посмертно в октябре 1956 года.
Мария Владиславовна Захарченко-Шульц. В начале июня 1927 года входила в состав диверсионной группы, которая предприняла попытку взрыва общежития чекистов на Малой Лубянке. Попытка закончилась провалом, после чего группа диверсантов, разделившись на две части, вознамерилась уйти за кордон через западную границу СССР. 23 июня (по другим данным 18 июня) года Мария Захарченко-Шульц погибла в перестрелке с сотрудниками ОГПУ в районе станции Дретунь (Полоцкий район Витебской области).
Георгий Николаевич Радкович. Летом 1928 года, решив отомстить за смерть жены, перешел советско-финскую границу, добрался до Москвы и 4 июля бросил бомбу в бюро пропусков ОГПУ. Два дня спустя, будучи окруженным чекистами в районе подмосковного Подольска, застрелился.
Александр Александрович Якушев. После окончания операции «Трест» работал в Наркомате путей сообщения. В 1929 году арестован за участие в контрреволюционной организации, включая тесные контакты с лидерами русской эмиграции (в интересах, заметим, «Треста»!). Срок отбывал в лагере на Соловках. 12 февраля 1937 года скончался от инфаркта. Посмертно реабилитирован в 1950-е.
Роберт Гамильтон Брюс Локкарт. Британский дипломат, тайный агент, журналист, писатель. В начале Второй мировой войны — один из руководителей отдела политической разведки английского МИД (1939—1940), английский представитель при временном чехословацком правительстве в Лондоне (1940—1941) и директор Комитета по делам политической войны, ведавшего вопросами пропаганды и разведки (1941—1945). Автор ряда книг, в том числе воспоминаний о пребывании в Советской России. Скончался 27 февраля 1970 года в Лондоне в 82-летнем возрасте.
Эдуард Петрович Берзин (Берзиньш). В 1930-е – один из организаторов и руководителей системы ГУЛАГ, первый директор государственного треста «Дальстрой». 19 декабря 1937 года арестован как организатор и руководитель «Колымской антисоветской, шпионской, повстанческо-террористической, вредительской организации». В августе 1938-го расстрелян. Посмертно реабилитирован в 1956 году.
Павел Дмитриевич Мальков. Первый раз был арестован в 1936 году. Отбыл 10 лет в ГУЛАГе. По данным «Мемориала», был вторично арестован в 1948 году, как «троцкист», и приговорен к 8 годам лагерей. После смерти Сталина освобожден и реабилитирован. С 1954 года — персональный пенсионер союзного значения. Автор книги «Записки коменданта московского Кремля» (1957). Скончался в 1965-м, похоронен на Новодевичьем кладбище.
Александр Павлович Кутепов. 26 января 1930 года генерал Кутепов был похищен в Париже агентами советской разведки. Длительное время судьба Кутепова оставалась неизвестной, пока в 1989 году Леонид Млечин не опубликовал информацию, что генерал скончался от сердечного приступа на советском пароходе по пути из Марселя в Новороссийск. Якобы приступ спровоцировала большая доза морфия, которую генералу ввели при похищении. Однако документального подтверждении версии Млечина нет.
Григорий Сергеевич Сыроежкин. Во время гражданской войны в Испании под именем Григорий Грандэ был старшим военным советником 14-го корпуса армии республиканцев, руководил разведкой и диверсиями в тылу франкистов. В конце 1938 года отозван в Москву, арестован и обвинен в измене родине в форме шпионажа, в участии в антисоветском заговоре в НКВД и в связях с ранее разоблаченными врагами народа. 29 января 1939 года приговорен к расстрелу и в тот же день казнен. Посмертно реабилитирован в 1956 году.
Борис Игнатьевич Гудзь. Старейший советский разведчик. Выйдя в 1962 году на пенсию, активно занимался общественной работой, изучал историю революционного движения, работал в архивах КГБ и ЦК КПСС. Консультировал авторов книг и фильмов по истории ВЧК-ОГПУ, в том числе являлся консультантом телефильма «Операция "Трест"». Умер 27 декабря 2006 в Москве на 105-м году жизни. Похоронен на Новодевичьем кладбище.
деревня ВАНХА АЛАКЮЛЯ
9 июня 1944 года, во время наступления Красной армии на Карельском перешейке, советские самолеты разбомбили это селение, в котором на тот момент находились позиции финской артиллерии. После войны деревню решили не восстанавливать.
Цитируемые источники
(1). И. М. Петров (Тойво Вяхя) «Красные финны». Петрозаводск, 1970
(2). «Рейд на Кимасозеро: как финны оценивают поход курсантов Антикайнена» /«МК в Карелии», 14.10.2016
(3). И. М. Петров (Тойво Вяхя) «Мои границы». Петрозаводск, 1981
(4). «Немцы умеют хранить свои секреты, но ничего невозможного нет», http://svr.gov.ru/smi/2005/08/vpkurjer20050831.htm
(5). И. М. Петров (Тойов Вяхя) «В чекистской операции Трест», https://litra.pro/v-chekistskoj-operacii-trest/petrov-ivan-mihajlovich/
(6). Лев Никулин «Мертвая зыбь», М., 1965
(7) «Агент 007 Джеймс Бонд родом из… Херсона!». /«Факты и комментарии» (Киев), 20.12.2002
(8). «Сто жизней и смерть агента ST.1» / «Огонек», №37, 29.09.2000
(9). Нина Берберова, «Железная женщина», М., 1991
(10). «Провокатор как художник жизни» /«Независимая газета», 16.09.2004
(11). Эндрю Кук. Сидней Рейли. Подлинная история «короля шпионов», https://www.litmir.me/br/?b=596553&p=1
(12). Н. Долгополов «Старейший из могикан» / «Российская газета — Неделя», 05.02.2020
(13). И. Б. Иванов «Светлой памяти Марии Захарченко» /«Вестник РОВС», № 6-7, 2003 г.
(14). Дм. Свинцов «Семнадцать мгновений судьбы» / «Север» (Мезень), 10.03.2011
(15). Роберт Брюс Локкарт «История изнутри: мемуары британского агента». М., 1991
(16) Робин Брюс Локкарт «Сидней Рейли: шпион-легенда ХХ века». М., 2001
(17) «Джеймс Бонд родом из Херсона» / «Днепровский проспект» (Херсон), 15.04.2015
(18). «Тойво Вяхя – человек-легенда» /«Азия-Экспресс» (Чита), 20.12.2012
(19). «Александр Якушев, сотрудник Наркомата внешней торговли и участник операции Трест». /беседа с Арменом Гаспаряном на «Эхо Москвы», 18.10.2009
(20). «Шпионы и комиссары: большевистская Россия и Запад» /»Факты и комментарии», Киев, 16.03.2012
(21). Теодор Гладков «Награда за верность – казнь». (Биография А. Х. Артузова). М., 2000
(22). «Приказ об уничтожении британского аса шпионажа отдал лично Сталин» /»Русский курьер» (Великобритания), 10.09.2002
(23). П. Д. Мальков «Записки коменданта Кремля». М., 1987
(24). В. Комиссаров. «Светлой памяти моего учителя Борис Игнатьевича Гудзя», http://www.chekist.ru/article/1552
(25). Т. К. Бреус «Запоздалая эпитафия», https://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?num=7736&t=page
(26). «Три вопроса полковника Абеля»/ «Огонек», 27.01.1997
(27). Евгений Матонин «Сидней Рейли». (серия «ЖЗЛ»). М., 2019
(1). И. М. Петров (Тойво Вяхя) «Красные финны». Петрозаводск, 1970
(2). «Рейд на Кимасозеро: как финны оценивают поход курсантов Антикайнена» /«МК в Карелии», 14.10.2016
(3). И. М. Петров (Тойво Вяхя) «Мои границы». Петрозаводск, 1981
(4). «Немцы умеют хранить свои секреты, но ничего невозможного нет», http://svr.gov.ru/smi/2005/08/vpkurjer20050831.htm
(5). И. М. Петров (Тойов Вяхя) «В чекистской операции Трест», https://litra.pro/v-chekistskoj-operacii-trest/petrov-ivan-mihajlovich/
(6). Лев Никулин «Мертвая зыбь», М., 1965
(7) «Агент 007 Джеймс Бонд родом из… Херсона!». /«Факты и комментарии» (Киев), 20.12.2002
(8). «Сто жизней и смерть агента ST.1» / «Огонек», №37, 29.09.2000
(9). Нина Берберова, «Железная женщина», М., 1991
(10). «Провокатор как художник жизни» /«Независимая газета», 16.09.2004
(11). Эндрю Кук. Сидней Рейли. Подлинная история «короля шпионов», https://www.litmir.me/br/?b=596553&p=1
(12). Н. Долгополов «Старейший из могикан» / «Российская газета — Неделя», 05.02.2020
(13). И. Б. Иванов «Светлой памяти Марии Захарченко» /«Вестник РОВС», № 6-7, 2003 г.
(14). Дм. Свинцов «Семнадцать мгновений судьбы» / «Север» (Мезень), 10.03.2011
(15). Роберт Брюс Локкарт «История изнутри: мемуары британского агента». М., 1991
(16) Робин Брюс Локкарт «Сидней Рейли: шпион-легенда ХХ века». М., 2001
(17) «Джеймс Бонд родом из Херсона» / «Днепровский проспект» (Херсон), 15.04.2015
(18). «Тойво Вяхя – человек-легенда» /«Азия-Экспресс» (Чита), 20.12.2012
(19). «Александр Якушев, сотрудник Наркомата внешней торговли и участник операции Трест». /беседа с Арменом Гаспаряном на «Эхо Москвы», 18.10.2009
(20). «Шпионы и комиссары: большевистская Россия и Запад» /»Факты и комментарии», Киев, 16.03.2012
(21). Теодор Гладков «Награда за верность – казнь». (Биография А. Х. Артузова). М., 2000
(22). «Приказ об уничтожении британского аса шпионажа отдал лично Сталин» /»Русский курьер» (Великобритания), 10.09.2002
(23). П. Д. Мальков «Записки коменданта Кремля». М., 1987
(24). В. Комиссаров. «Светлой памяти моего учителя Борис Игнатьевича Гудзя», http://www.chekist.ru/article/1552
(25). Т. К. Бреус «Запоздалая эпитафия», https://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?num=7736&t=page
(26). «Три вопроса полковника Абеля»/ «Огонек», 27.01.1997
(27). Евгений Матонин «Сидней Рейли». (серия «ЖЗЛ»). М., 2019
Текст подготовил Игорь Шушарин.
Верстка и дизайн: Светлана Григошина.
Визуальный контент, использованный в материале, взят из открытых источников.
Авторские пунктуация и орфография,включая цитируемые источники,оставлены без изменений.
29.09.2020.
Верстка и дизайн: Светлана Григошина.
Визуальный контент, использованный в материале, взят из открытых источников.
Авторские пунктуация и орфография,включая цитируемые источники,оставлены без изменений.
29.09.2020.
© 2000-2020 Фонтанка.ру