Поэма Юрия Инге «Война началась» прозвучала в Ленинграде 22 июня 1941 года — сразу после выступления Молотова. «Наши пушки вновь заговорили/ Враг напал./ Мы выступили в бой». Эти строки не были написаны в окопах — они были созданы для запасного портфеля Ленинградского радио, когда войну ещё только ждали.
Историю писателя сохраняют в Стрельне — тут он в 1905 году родился Эрихом, а в девять лет, уехав жить к деду-моряку в Лиепаю, стал Юрием.
— В память о первом имени в его подписи «Ю» похожа на «Э». Оставаться немцем с началом Первой мировой стало опасно. Семья приняла православие, а в 1916 году перебралась в Симферополь. Я тоже туда ездила, искала дом, где они жили, и привезла с берега Чёрного моря камешки, по которым и он мог ходить, - хранитель музея Мария Инге-Вечтомова достаёт из витрины блюдо с галькой и высыпает на стол. Обычно её перебирают экскурсанты.
Музей имени Юрия Инге в библиотеке Стрельны начал формироваться в 1960-х и пережил не один переезд. Сейчас маленький кабинет рядом с читальным залом похож на личный архив. Родные будто бы выбрали любимые и знаковые вещи поэта и аккуратно разложили по полкам: письма, чернильница, курительная трубка, листок с колыбельной для сына, сборники стихов и учебник абхазского языка, которым пользовался Инге во время поездок по стройкам социализма. В 1970-х на «Ленфильме» увеличили фото поэта и привезли на трамвае в музей — теперь тот будто стоит, прислонившись к стене.
Тут и там закреплены парные семейные портреты — Юрий и его жена, поэтесса Елена Вечтомова фотографировались каждую весну. Мария цитирует воспоминания своей бабушки: как они познакомились с дедом и работали в журнале «Резец», вместе вступили в Союз писателей, а чуть позже не смогли заселиться в новую квартиру в писательском доме на Грибоедова, 9, — Инге «обладал взрывным характером и отпустил пощёчину одному литературному функционеру».
В углу музея — холст с кораблём, вокруг которого рвутся мины. Во время финской войны Юрий служил во флоте и ходил счастливый: было «всё, как он хотел: на корабле, за границей, в боевом походе». В августе 1941-го Инге, работая в Таллине корреспондентом газеты «Красный Балтийский флот», не смог вернуться в Ленинград. Единственный путь шёл через Финский залив, где 27–28 августа начался Таллинский прорыв — вывод основных сил Балтийского флота. До Кронштадта должны были добраться 225 кораблей; на ледоколе «Кришьянис Валдермарс» вместе с редакцией оказался и Инге. Единственный выживший с того корабля, поэт Николай Браун, вспоминал, что, когда судно подбили, шлюпок не оказалось — за 15 минут до этого их отправили на подмогу другим утопающим. «Кришьянис Валдермарс» тонул, а Инге стоял на палубе с противогазом через плечо и помогал высаживать женщин и детей. Прыгнул в воду, сказав: «Я не умею плавать».
Последние письма поэта — как и другие экспонаты музея — сохранила супруга: Инге передаёт привет сыну, бодрится и просит дождаться гонорара за последнюю публикацию. Всю блокаду Елена Вечтомова работала на радио и оставалась в городе с ребёнком.
— В день взятия Рейхстага в «Боевом листке» оказались пророческие строки Инге: «И счастлив я тем, что прочтут моё имя/ Средь выцветших строк "Боевого листка"», — делится Мария Инге-Вечтомова и добавляет: её бабушка, известная поэтесса и публицист, не любила говорить о блокаде, всю жизнь выступала со стихами мужа и верила, что именно она должна была умереть, а талантливый и куда более нужный Юрка «лучше бы остался жив».